Даже если бы Рейс инспирировал проверку в Калькутте, то все равно узнал бы лишь то, что требовалось Аллену: националисты Ганди получали оружие из рук кайзера и вряд ли отказали бы немцам в такой малости, как подтверждение легенды их шпиона.

Проверки Аллена прекратились после раскрытия им шифрограмм немецкого командования воздушного флота, сделанных при помощи новейшей шифровальной машины рейха. Мистер Си, одержавший такую существенную победу в борьбе с директором Бейнсом, трубил о ней довольно громко, и в результате Аллен получил личное рыцарство из рук короля. Скорей всего, это тоже случилось с подачи мистера Си – эдакая шутка с подтекстом: Бейнс так и не удостоился стать рыцарем, хотя давно и с нетерпением этого ждал.

Ни доказать, ни опровергнуть тот факт, что Аллен – внедренный немецкий агент, досье не позволяло. Кроме его дружбы с семьей Кинг, зацепиться было не за что. И полковник не сомневался: если спросить об этом самого Аллена, он ответит, где и когда подружился с Эрни Кингом. Он не имел никаких дел с БСФ и не раз позволял себе негативные высказывания в их адрес (за что однажды был серьезно избит отрядом чернорубашечников, после чего свел дружбу с докерами-коммунистами).

Круг друзей и знакомых Аллена был чрезвычайно широк. Он любил выпить и покуролесить и делал это в самых неожиданных местах, пользовался успехом у женщин, ездил на моноциклете, посещал театры и мюзик-холлы, бывал как в музеях, так и в домах терпимости, играл на скачках, был членом клуба игроков в бридж, но не брезговал и покером (с гораздо меньшим успехом), редко, но все же покуривал травку, а также много читал – отнюдь не беллетристику, в основном немецких философов и психологов (кстати, на языке оригинала). Не посещал дансингов, оперы, светских приемов.

Кроме Кингов, с Германией Аллена связывала еще одна, но чересчур тоненькая ниточка: он состоял в любовной связи с некоей Салли Боулз, певичкой из кабаре, американкой. Мисс Боулз (настоящее имя Сара Джексон-Боулз) прожила в Германии около двух лет, где регулярно встречалась с Максимилианом фон Хёйне (хорошо известным английской контрразведке).

«Я – Сардина, Океан-2. Вызывается Кузнечик. Вызывается Кузнечик. Кузнечик, сообщаю: для судов в квадратах 14, 15, 19 результат гидролокационных сигналов, присланных соответственно 21-го, 23-го и 24 сентября этого года: 424, 847, 341, 51, 892, 24…»

Мирная рыбопромысловая база русских в нейтральных водах Северного моря вместо радиотелеграфа использовала прямую передачу информации в свои загадочные шлемофоны Барченко, не опасаясь расшифровки некоторых сообщений: «До окончания операции „Резон“ переговоры Берлин–Лондон не возобновятся. Со стороны немцев операцию держит на контроле фон Риббентроп, информация идет через У. Симпсон».

Распрощавшись с мистером Си и немного поползав по автоматонам Скотланд-Ярда (от имени своей аналитической малышки), Тони поехал к Кейт – ему совсем не понравилось настроение, в котором они с Кирой ее оставили. Не успел: когда он останавливал байк, над домом, отчаливая, уже размахивала крыльями авиетка скорой помощи. Признаться, Тони на миг подумал о Кейт плохо, но собравшиеся соседки сообщили ему, что у нее попросту начались преждевременные роды. И, конечно, это не очень хорошо, но до срока оставалось не много времени, а потому ребеночек должен родиться здоровым. Они же отговаривали Тони немедленно ехать в больницу – вряд ли он чем-нибудь ей поможет.

Кейт – умная девочка, она все сделает правильно. И незачем волноваться: чему быть, того не миновать. Однако Тони имел самые мрачные представления о процессе рождения детей: для него с самых ранних лет роды означали ужасные и нескончаемые крики за стеной, которые далеко не каждый раз вели к торжествующему плачу младенца. И весь его последующий опыт не противоречил детским воспоминаниям.