Вскоре после звонка, из недвижного сумрака места, словно призрак с кладбищенских глубин, показался белый гольф-кар, за рулём которого сидел молодой, красивый блондин в белых хлопчатобумажных брюках и белой рубашке с коротким рукавом. Он посигналил фарами, и бритый под ноль «Шварценеггер» поспешил открыть шлагбаум для шустрой машинки. Изящно спрыгнув с подножки гольф-кара, мужчина подошёл к Сергееву, приветствуя его как старого знакомого:

– Здравствуй Владимир, – первые два слова он произнёс по-русски, с чудовищным акцентом. Затем, словно исполнив некий обряд, шумно выдохнул и перешёл на нормальную речь. – How are you? How is your mood?7 – И не дослушав ответного: «I'm fine. And you?»8 – с нетерпением, сделал пару шагов в сторону зелёного форда, пытаясь разглядеть за пыльным стеклом нового донора.

Иван нахмурился. «Чё пялишься, козлина американская? Чай не на ярмарке, – ответил он гордым презрением на любопытный взгляд юноши. – Вырядился чисто клоун». К счастью, блондин не слышал мысленной брани Ивана, поэтому продолжал рассматривать его как долгожданную вещь, только что доставленную к нему из далёкой России.

– Выйдите, Иван, – Владимир Борисович махнул Ивану рукой, призывая его покинуть машину. – Познакомьтесь с вашим куратором.

Нехотя Иван покинул убежище, хмурясь для убедительности; спрятав руки в карманы и зачем-то сутулясь, он медленно подошёл к Сергееву и встал позади него.

– Познакомьтесь, Ваня. Это ваш куратор. Его зовут Джон. Он будет помогать вам первое время, пока вы не освоитесь. Скажите ему: «Хай, Джон».

– Хай, Джон, – хмуро повторил Иван.

Джон растёкся в улыбке.

– Hello Mister Azizi, – приветствовал он гостя. – Nice to meet you.9

Словно поддавшись внезапному озарению, Сергеев (бросив любезное «сорри» куратору), больно вцепился в локоть Ивана и, со словами: «Последние наставления, Ваня,» – принудил следовать его за собой, невзирая на недовольство: «Больно же,» – последнего. Отойдя на пару шагов, он, шёпотом, объяснил своё поведение:

– Забыл вам сказать…. Если вы, вдруг, встретите здесь другого, не вашего, Джона, не нужно делать глупое лицо и лезть к нему с расспросами о брате близнеце. Это моветон. Просто, примите как данность. И перестаньте мотать головой, вы ведь не лошадь. Чтобы не спутать вашего Джона с другими Джонами, на кармашке каждого вышит серийный номер. Ваш Джон под номером 5-1.

У Ивана отлегло от сердца. Он выпрямился, вынул из карманов руки и заулыбался.

– Так он....

– Тише, Иван, – зашикал Сергеев. – Да, Джон – клон, побочный эффект магических разработок компании. Но он – человек, как вы или я. Так что держите свои восторги по поводу своей уникальности и остальные скверные мысли при себе, и всё будет хорошо. Договорились?

Словно прощённый Сизиф, с последним, тяжёлым вздохом возложенной на себя ответственности, Владимир Борисович (посчитав свою работу исполненной) расправил усы и уже спокойно добавил, больше не заботясь о том, слышат его или нет:

– Здесь наши с вами пути расходятся. Вы отправитесь с Джоном покорять Райское место, а я, грешный, вернусь в Москву.

Улыбка отпала с лица Ивана, как берёзовый лист от бабьего тела в бане.

– А как же я с ним разговаривать-то буду? Он же тупой, по-русски не бельмеса.

Так долго страдавший от невозможности быть собой, Владимир Борисович, злорадно заметил:

– На его территории, Ваня, тупым кажетесь вы.

Наслаждаясь глупым видом своего, теперь уже бывшего, подопечного, он вынул из кармана приборчик и со словами: «Вставьте этот прибор себе в ухо», – протянул растерянному Ивану.

– Это ушной переводчик, – ещё одна полезная разработка компании; шаг в будущее, в единый мир без границ и языковых барьеров. Вернитесь к Джону и скажите ему что-нибудь.