Он так и не дождался Владимира Борисовича, уснув под шум тарабарской речи непонятых им людей. Когда он снова очнулся, за окном было раннее утро. Возле его кровати стоял Сергеев и, заслоняя собой восходящее солнце, с интересом разглядывал проснувшийся «трофей».

– Ну-с, как настроение, как самочувствие? Хорошо отдохнул? – с привычной усмешкой в голосе, поинтересовался Владимир Борисович.

Вместо ответа, Иван потянулся, расправляя затекшие члены.

– Вот и ладненько, – довольно улыбнулся Сергеев. – Пора за работу. Нас уже ждут.

Перекусив чем-то очень невкусным, Иван, с давно уставшим быть добрым Владимиром Борисовичем, покинул дешёвый отель. На стоянке их ждал старенький форд зелёного цвета с помятым бампером.

– К сожалению, ничего лучшего не смог достать, – соврал Владимир Борисович и возвращаясь к российскому «вы», осторожно спросил. – Но вы ведь потерпите, Ваня?

Иван промолчал. Странные перепады Сергеева его не трогали. «Ты», «вы» – какая разница, – лишь бы платили. Михалыч, когда сердился, тоже переходил на «вы».

Дорога до Траптауна – конечной цели их путешествия, красотой быстро сменяющих друг друга пейзажей, очаровала Ивана. Шестьдесят километров на юг по хайвэю, параллельно с железной дорогой, сто километров на запад и снова на юг.

Точёные горы, в гордом безмолвии, взирали на них; будто древние духи возвышались они над миром, следя за ходом вещей и наказывая всякого, кто посмел этот ход нарушить. Там, где небо касалось белых вершин, одинокий кондор, расправив чёрные крылья, надменно парил над миром. Машина опасно вильнула, и волна холодного страха накрыла Ивана. «Глупо будет сдохнуть вот так, за тысячи километров от дома,» – подумал он, опасливо поглядывая из окна машины на бесконечность жизни внизу.

Добравшись до отметки в три тысячи километров, дорога, сбросив тяжёлый асфальт, надела рубище из серого камня и, выбрав путь покаяния, петляя и плача растаявшим снегом, отправилась вниз, не смея поднять смиренные очи к вершинам Скалистых гор.

Иван успокоился; напевая под нос что-то из «Zombies», он погрузился в мечты о будущем счастье. Хмурый Владимир Борисович, безмерно уставший от фальшиво мычащего: «Живи одним днём, чувак,» – Ивана, алкал о процентах и скором возвращении в Москву. Старенький фордик, созданный быть рабом для равнодушных к чужим страданиям людей, смиренно перемалывал щебень стёртыми шинами, не думая ни о чём.

Только к вечеру, вконец уставшие друг от друга, они добрались до места. На высоте тысяча двести шестьдесят пять метров, на древнем, священном плато исчезнувшего племени Айдахо, мирно стоял Траптаун, не отмеченный на картах, тихий и уютный, похожий на сон; город-призрак, город-отшельник.

– Город-аппендикс, – презрительно ухмыльнулся Владимир Борисович, проезжая по единственной улице города, мимо дешёвых, деревянных домов, недоверчиво смотревших на них светящимися глазами-окнами. – Придаток к Раю – месту силы и конечности пути каждого донора. Компания подсчитала, что дешевле будет выстроить город для пары сотен аборигенов, чем возить прислугу из Денвера. Да и людей так легче контролировать; народец здесь ещё тот, по большей части индейцы, хотя есть и белые. За ними глаз да глаз нужен. Без контроля – никак.

Въезд в центр магической силы, с многообещающим названием Рай, был перекрыт шлагбаумом, который охраняли двое крепких мужчин в камуфляже. Сергеев облегчённо выдохнул и вылез из машины, на ходу пытаясь растянуть недобрые губы в улыбку. Поздоровавшись с охранником, здоровенным, наголо бритым детиной с лицом Шварценеггера, он указал на Ивана и что-то ему сказал, отчего тот, понимающе кивнув, стал с кем-то быстро тарабарить по рации. «Должно быть, с начальством балакает,» – подумал Иван.