– Ваше превосходительство, как мне благодарить вас за ваше любезное посещение? – склонился он перед ним.

Тот благосклонно улыбался.

– Ничего… Я так сочувствую, граф, этому делу, – ответил Хильми-паша.

– Позвольте мне, ваше превосходительство, в знак моей глубокой благодарности предложить вам на память о сегодняшнем вечере эту безделушку.

Савин вынул из кармана роскошный футляр и, раскрыв его, подал турецкому сановнику.

На голубом бархате, переливаясь всеми цветами радуги, сверкал драгоценный перстень с огромным бриллиантом-солитером.

– О! – вырвалось у всех.

Алчный взгляд паши загорелся восторгом.

– Ах, граф, какая прелесть! Но к чему это? Мне совестно принимать такие ценные сувениры.

– О, это такие пустяки, ваше превосходительство. Эта безделушка – одна из моих фамильных, – небрежно, с апломбом бросил великий авантюрист. – А это позвольте вручить вам.

И Савин протянул другой футляр младшему турку.

– Чисто работает, – прошептал болгарин Цанков своим соотечественникам.

Те взглядами подтвердили это.

– Ну, господа, мы можем приступить к совещанию, – пригласил всех Цанков.

И когда все заняли места за круглым столом, продажный турецкий сановник начал первым:

– Я должен сообщить вам, господа, что по полученным мною тайным сведениям русское посольство что-то разнюхало и, кажется, послало донесение. Поэтому я советовал бы вам торопиться.

Граф Тулуз де Лотрек, претендент на Болгарский престол, чуть-чуть побледнел.

– Оно узнало, что я здесь? – спросил он.

– Да.

Савин-«граф» рассмеялся.

– О, ваше превосходительство, я этого не боюсь. Меня взять не так-то легко.

– Его снимут только с Болгарского престола! – стукнул рукой по столу один из присутствующих болгар. – Верно, братушки?

– Верно! Верно! – прокатилось по комнате дико нелепого, преступного совещания.

– Мы – политические эмигранты Болгарии. Мы должны были бежать, спасаясь от дикого произвола и зверств временного регентства, самовольно захватившего власть в свои руки. Но, покинув отечество, мы оставили там массу верных друзей-приверженцев. Они за нас, они за общее дело. Трон Болгарии теперь свободен. Мы только должны распорядиться им!

– А много ли вас, господа? – осторожно, мягко, дипломатично спросил турецкий сановник.

– Нас-то много ли? – вмешался Цанков. – Вполне достаточно для того, чтобы сломить регентство и одержать полную победу. Еще на днях я получил от своих известие, что большинство войск, духовенства, народа совершенно готовы примкнуть к нам.

Савин сидел и слушал с замиранием сердца.

«Вот оно… вот оно, это недосягаемое, волшебное! Не сон, а явь, явь!» – так все и пело, ликовало в нем.

– И мы, – продолжал оратор-заговорщик, – после зрелого обсуждения пришли к решению, что лучшего кандидата на Болгарский престол, как граф Тулуз де Лотрек, не может быть.

В эту секунду поднялся самозванный граф. Он был поистине великолепен, этот мошенник высокой марки!

– Господа! – начал он таким властным, уверенным тоном, точно уже чувствовал себя на ступенях болгарского трона. – Господа! Благодарю вас за то высокое доверие, которым вам было угодно почтить меня. Если судьбе будет угодно, чтобы я занял Болгарский престол, даю клятвенное обещание заботиться о судьбе и благе моего народа.

Хитрый турецкий сановник еле заметно усмехался, любуясь блеском драгоценного перстня, уже одетого на палец.

– Я, – продолжал искренно вдохновляться Савин, – я уже наметил состав кабинета министров. Говорить ли вам, господа, кто эти избранные? Назвать ли их имена?

Молчание. И опять взволнованный, вкрадчивый голос «будущего болгарского князя»:

– Вы, Цанков, конечно, не откажетесь принять портфель первого министра?