Этот причудливый женский натюрморт радует мой глаз со вчерашнего вечера. Зайдя в дом, я неистово стянула с себя всю мокрую после ползания по сугробам одежду, побросала вокруг и прыгнула в тёплую постель, где уселась голышом, накрывшись одеялом до пупа, и включила Ютуб с запросом «Дело Лавровского».

Ничего нового Ютуб не предложил, но интуитивно я чувствовала, что дело не стоит на месте, оно движется, полнится, как океан, который скоро вышвырнет на берег Яну и схватит в свои сжимающие объятия меня. Смятение плавилось в душе – тёмное, мутное и горячее. Жар дурного предчувствия опалял тело, стучал в висках – предчувствия, что очень скоро следователь раскопает информацию о странных звонках из особняка и доберётся до моей пока ещё невидимой в этом деле персоны. Поверит ли он Нике?.. Поверит ли соседке – не помню, как зовут эту полусумасшедшую бабку, попросившую в девять вечера горсть муки – матери ни много ни мало миллионера Ломова, соседа справа?..

Интуиция никогда меня не подводила – ближе к ночи в Вотсапе объявилась Ива, сообщив, что днём к ней в больницу приходил следователь по поводу звонка, поступившего в десять часов вечера с места преступления. Ива уверяла меня, что отказалась давать на этот счёт какие-либо пояснения. Но это не означало, что точно так же поступит Тони.

Следователь был зол, потому что свидетели все как один заболели или находятся бог весть где – и не могут явиться на допрос лично.

Заснула я с огромным трудом.

Сейчас уже вечер следующего дня. Температура спала, утром меня навестил Роман и сделал очередную капельницу. Врач выглядел осунувшимся и почти не разговаривал. Похоже, что-то тревожит его душеньку.

Полдня я курила и, как ни странно, думала о нём. Терпкий аромат его парфюма бродил по прихожей, память вновь и вновь выдавала точёные руки, выбивающиеся из-под спортивной шапки волосы, взгляд, в котором плескалась неутолённая страсть… Он пытался удержать её внутри, не отпустить, не показать. Силой воли гасил искры в глазах, отводил взгляд и… молчал.

Попрощался весело, а боль, как змея, вышмыгнула из-под его неестественного смеха. Захотелось задержать, обнять… Чёрт знает что такое!

Однако я осталась на месте с каменным выражением лица. Кивнула – едва заметно и закрыла за ним дверь. Замок щёлкнул громко и страшно – как в преисподней.

Сейчас я снова смотрю криминальные новости, сидя на кровати под тёплым одеялом. Держу на коленях поднос с бульоном, заказанным в ресторане «Венецианский ужин», и без особого аппетита ковыряю в нём ложкой.

На экране телевизора появляется лицо Яны, и я ядовито усмехаюсь. Что-то новенькое. Яна – заносчивая и самоуверенная особа, и мне доставляет нескрываемое удовольствие впервые наблюдать её растерянной и жалкой.

…Душной волной накатывает воспоминание. Нет, не впервые. Однажды я уже всё это видела – опущенные плечи, бегающие глаза, неуверенный взгляд… Где же это было? И когда?

Стоп-кадр, выскочивший из памяти, на мгновение застывает и тут же рассыпается в прах.

– Я не виновата! – выговаривает Яна сдавленным голосом. – Найдите настоящего убийцу!

И она смотрит прямо на меня.

Я тоже смотрю на неё. Мы проваливаемся друг в друга, глаза в глаза, будто пытаясь проникнуть в зловещие тайны, что скрывает каждая из нас.

Её там видели, а меня – нет. Она знакома с Лавровским, а я – нет! – пульсирует в моём мозгу.

– Найдите настоящего убийцу… – повторяет Яна, и по моей полуобнажённой, прижатой к подушке спине пробегает дрожь.

«Ведь настоящая убийца – ты!»

– Меня видела соседка, – шепчу я, глядя в потухшие глаза Яны. – Я весь вечер не выходила из дома! И Вероника это подтвердит!