– Да, забавно… А помнишь, на кафедре теормеха у нас семинары вёл Дувакин?

– Конечно, помню, – ответил Николай, – одноглазый, с повязкой, как у Кутузова, стихи нам свои на семинарах читал: «… И повели его бедного, и худого и бледного, на канате в деканат, чтоб в деканате доканать!»

– Да-да-да! А у него друг был, мы его уже не застали, без ноги. Мне это дома рассказывал Хайнц, который у него учился ещё до нас. Ну вот, однажды они вместе принимали экзамены. Утомились, проголодались, и Дувакин говорит своему безногому другу: «Сбегай в буфет, купи чего-нибудь, а я тут подежурю». «Ну, хорошо, только ты будь внимателен, не давай списывать. Смотри в оба!». «Хорошо-хорошо! Только ты давай побыстрее: одна нога там, другая – тут!»

– Вспомнил! Мне эту историю тоже рассказывали, но, вроде бы, они этот спектакль каждый год разыгрывали.

– Возможно. Очень уж на анекдот смахивает, – Херберт посмотрел на часы, – восьмой час. Не пора ли собираться на работу?

Они обменялись координатами и договорились встретиться в субботу в Сандуновских банях. С тех пор их встречи стали регулярными. Каждую неделю они посещали Сандуны, встречали вместе все большие праздники. Николай познакомил Херберта со своим братом и со своими родителями. Последнему обстоятельству он был особенно рад, так как с раннего детства остался сиротой, а воспитывала его родная, однако, не очень ласковая, тётка. Близкие Николая привязались к сентиментальному немцу и с удовольствием принимали его в гости. После окончания четырёхлетней командировки Херберт возвратился на родину, и их общение свелось к редким телефонным звонкам, как правило, по инициативе Херберта.

Выехать за рубеж, даже в братскую Восточную Германию, было делом не простым! Особенно – не членам партии. Характеристики, утверждение на парткоме, в райкоме…

Николай, естественно, знал об этом и готовился к парткому очень тщательно, как к самому ответственному экзамену. За свою жизнь он сдал их около сотни: в школе, в техникуме, в институте, в аспирантуре. Оценки хуже пятёрки Николай получал только в институте по «Научному коммунизму» (двойка с последующей пересдачей) и по «Истории КПСС» (тройка) и в школе – по «Химии» (четвёрка). По совету бывалых он проштудировал Советскую энциклопедию в разделах: ГДР, соцлагерь, Варшавский договор, НАТО, СЭВ, СЕПГ, Вторая мировая война, Сикстинская мадонна, Лейпциг, Берлин. Характеристика, полученная в отделе, внушала оптимизм, и Николай явился на заседание парткома, будучи абсолютно уверенным в своём успехе.

Секретарь парткома, секретарь комитета комсомола, председатель профкома, начальник отдела кадров, заместитель директора по общим вопросам и два незнакомых Николаю активиста восседали за длинным столом с непроницаемыми лицами. Перед каждым из них лежал блокнот, и время от времени они что-то писали. Николай, не отходя от двери, переминался с ноги на ногу.

– Представьтесь, пожалуйста, – начала секретарь парткома, Надежда Николаевна Кондратьева.

– Рябов Николай Петрович, аспирант физико-технического отдела, – представился Николай и мысленно продолжил: «…Не судим, не имел, не привлекался, не уклонялся, родственников за рубежом не имею…» – женат, имею дочь десяти лет от роду…

– Вы хотите поехать в ГДР. А что вы знаете об этой стране? Когда она была образована? – деловито задал вопрос секретарь комитета комсомола.

– Германская Демократическая Республика – социалистическое государство, основанное 7 октября 1949 года в советской оккупационной зоне Германии и восточном (советском) секторе Берлина, – бодро отчеканил Николай.