– Когда похороны?

– Завтра.

– Что мне делать?

– Лететь.

– Куда?

– В Вильнюс.

«Ага, значит, его уже перевезли домой. Ну, да там недалеко», – подумал Николай. Было около шести часов вечера. Последний самолёт – в полночь. «Успеваю», – прикинул Николай и продолжил общение с духом.

– Где мама?

– В Вильнюсе, – ответил дух.

«Ну да, – подумал Николай, – где же ей ещё быть? Естественно, приехала на похороны».

– Что с ней?

– Плохо, – ответил дух.

«Это понятно, – подумал Николай, – переживает».

– Где отец?

– В Смоленске, – немного запутавшись в буквах, ответил дух. Родители Николая действительно жили в Смоленске. – Что с ним?

– Умер, – довольно быстро ответил дух.

– Почему? – с трудом сдерживая себя, спросил Николай.

– Ты и брат, – ответил дух Марии Стюарт.

Николай резко встал из-за стола, бросился к Олегу, схватил его за руку и потащил за собой:

– Быстрей, быстрей! Побежали быстрей, звонить!

Оторопевшие и не проронившие ни звука участники спиритического сеанса проводили их взглядами и долго ещё не могли придти в себя.

От общежития до почтового отделения было не более трёхсот метров, и друзьям хватило несколько минут, чтобы оказаться на почте, практически, не запыхавшись.

– Девушка, пожалуйста, срочно соедините с Вильнюсом! – Николай дрожащей рукой протянул в окно заказов бумажку с номером телефона.

Минуты ожидания казались Николаю вечностью. Сердце колотилось в бешеном ритме, словно пыталось вырваться наружу, чтобы телепортироваться туда, где брат, где отец, где мама…

– Вильнюс – первая кабина, – наконец-то прохрипел динамик.

Николай бросился к переговорной, рванул на себя дверь и схватил трубку прежде, чем оказался в кабине. В трубке уже звучал такой знакомый и родной мамин голос: «Алё, алё…» «Мама в Вильнюсе, а не в Смоленске! Значит, Мария Стюарт не врала», – подумал Николай.

– Алё! Алё! Мама! Алексей жив? – закричал в трубку Николай.

– Коленька, это ты?

– Да, мамочка, я. Алексей жив?

– Лёша в больнице! У него сломан позвоночник, но врачи…

– Мам, а папа жив? – нетерпеливо перебил её Николай.

– Папа? Папа жив. Да что с тобой, Коленька? Папа только что звонил из Смоленска…

У Николая отлегло от сердца, и он медленно сполз по стенке кабины на мягкий табурет. Сил не было. Он молчал…

– Алё! Коленька! – звала его в трубке мама, но тщетно. Николай потерял дар речи. По его щекам стекали слёзы… Телефонная трубка упала на колени, и руки не слушались, чтобы поднести её к уху…

– Первая кабина, ваше время заканчивается! – в трубке зазвучал зуммер, и Николай с трудом положил её на аппарат и вышел из кабины.

– Ну, что? – бросился к нему Олег.

– Всё нормально, – еле слышно произнёс Николай, – все живы!

– Слава Богу! – перекрестился Олег.

– Слава Богу! – прошептал Николай.

Работа над диссертацией приближалась к завершению. Эксперименты были закончены, текст пояснительной записки готов, автореферат написан, графическое оформление выполнено. Шеф, Семён Осипович, ждал ближайшего заседания Учёного Совета. По предварительной договорённости с Учёным секретарём защита диссертации ожидалась на конец текущего года. Впереди были лето и осень. Николай распланировал это время, включив в него возможную поездку в ГДР по приглашению своего друга, Херберта Клессена, с которым он учился в одной группе. В институте их отношения были поверхностными и ограничивались участием в факультетской сборной по футболу. После окончания института Херберт уехал на родину и быстро, за два года, поднялся по служебной лестнице до помощника министра, а ещё через два года был командирован на четыре года в Москву каким-то представителем ГДР в Совете экономической взаимопомощи (СЭВ). В первый же день пребывания в Москве совершенно случайно он встретился на улице Горького с Николаем. Восторгу обоих не было предела, и они обнялись, как старинные друзья. На радостях отправились в кафе «Националь» и просидели там до самого закрытия. Осушили две бутылки водки под хорошую закуску, вспомнили студенческие годы и потом до утра гуляли по Москве.