– Странно. Мы еще ничего друг другу не сказали, а такое чувство, что я уже с вами и здоровалась, и прощалась. И трудно сказать, что было вначале.

Человек расценил это как шутку, положил свои разные деньги на стол и красно расхохотался, оттопыривая два больших пальца.

– Вижу в вас прочность. А так хочется чего-нибудь слабого, умного чего-нибудь. Простите. У меня вся жизнь как поиск кумира, – выдохнула Кристина.

Человек посчитал, что его просят отсесть обратно. Он нерешительно и стыдливо взял деньги и выражал себя одними глазами. Он долго прощался с неутихающим чистым чувством и наконец исчез.

Кристина вспомнила свою склонность к неправоте, тут же ее забыла и вздохнула без содержания.

– Надо было сразу идти к слону. Он же вернулся. Слон Леонид, – говорила она, выходя из любимого ближнего места в Общую Вечернюю Бледность. – Ну и что, что ночью.

Спокойный собранный слон стоял на стыке двух низких домов. На одной вывеске было написано «Салон красоты», буква «а» в первом слове была беспросветно закрашена под цвет фона. На другой было написано «Центр бытовых потерь». Слон стоял и стеснялся.

– Знаешь, слон. Я очень тщательно люблю людей, – сказала Кристина, прижимаясь к его пугливой ноге.

Слон слушал.

– У меня тихие глаза, – сказала Кристина. – Но хочу, мне не хватает твоего смирения.

Слон слушал и не уходил.

– Наверное, я всего лишь человек, которому трудно.

Слон слушал и не исчезал. Слон был.

Из названия может следовать то, что слоник был один и ходил один. То есть, вот есть другие, и есть он, и он слоновий мизантроп, и он литературный одиночка, ставящий перед собой сверхслоновьи задачи и страдающий за какие-то немыслимо высокие идеалы, и у него, якобы, свой Путь с большой буквы. Но это не так. Это сам он с большой буквы, а пути у него были обычные. И грустный слоник ходил со всеми, с той лишь разницей, что другие слоники были более-менее или хотя бы периодически веселыми, а Круглый слоник всегда-всегда был грустным. Давайте для удобства звать его Круглым слоником. И еще попрошу не путать его грусть с вечно унылой маской скучных и обиженных на жизнь персонажей. Прелесть нашего слоника в том, что он был как-то по-умному, оправданно, заслуженно грустен – тем и привлекал назойливое внимание остальных. Всем хотелось разгадать его тайну, его правду.

Стояло черное, теплое лето, с дымкой и всеобщей медленной безмятежностью. Слонов было много, но Кристина в особенности симпатизировала Круглому слонику, раз за разом замечая, что он грустит. С остальными слонами она учтиво и открыто здоровалась – и тут же, безвозвратно заскучав, шла искать своего любимца. Остальные, то есть, слоны не ее типажа, с утомительным постоянством продолжали ей попадаться в процессе поисков. И до, и во время них, при том, что Круглый слоник и не думал кокетничать, путать карты и садистически прятаться.

Всякий раз она имела с собой подарок, сюрприз, либо насущный, либо символический.

– Ты мой умный, любимый и нужный, – приговаривала Кристина, неся ему чай с лимоном в большой супнице. – Раньше какао любил. Ничего. Будет и вкусненький «Несквик» для слоников. Вот скоро жениха моего пришьют, мочканут, как пса, или сам откинется, и будет всё… будет. Чаще буду ходить – вот это точно!

Круглый слоник покорно пил, признательно и добросердечно поглядывал на кормильца, но грусть из всего его облика не устранялась.

– Скоро принесу яблочки. Слоник же любит яблочки? И сливочки, – Кристина забывалась, глядя на всю эту беззащитную сосредоточенность Круглого слоника. Хотелось никуда его не пускать, запереть где-нибудь и украдкой любоваться.