Когда он, видимо, понял, что разогрел и ее, и себя достаточно, кричать перестал, а стал наблюдать за ней. Через время она стала затихать.

– Принеси бутылку воды из багажника.

Она быстро вернулась, неся полтора литровую емкость.

Приняв у нее бутылку и открыв ее, жестом пригласил умыться.

– Теперь давай о главном. Готова?

– Он не любит меня, – решение молчать об их с Джованни отношениях улетучилось.

– А он должен? – спросил, все также пристально вглядываясь в ее лицо, выискивая ложь.

Элена держалась из последних сил, чтобы не рассказать о Лизе.

– Нет… но я хочу этого и надеялась, что..

– Тебе не кажется, что ты стала много думать в последнее время? – прервал Альберто жестко. – У тебя голова увеличилась от думанья! – Альберто прошелся по полуразрушенной комнате. Помолчав, продолжил: – В принципе, этого я и ожидал от моего сыночка. Дал тебе слишком много свободы. Это от его природной лени. С бабами может только трахаться, а не в руках держать, подкаблучник хренов. Раздевайся!

Без лишних раздумий Элена стала раздеваться. В это время синьор Альберто стал расстегивать ремень брюк. Оказавшись без одежды, она уже была готова ласкать его, но, подняв голову, увидела, что Альберто, как и прежде, в брюках, а ремень держит в руках.

Наказывать ее физически ему не нравилось. Случалось пару раз, когда он этот делал с рвением, но в виде наказания за вполне определенные проступки – когда однажды она от них убежала, или, когда набросилась с кулаками на деда, или, когда оттолкнула Марту, и та чуть не упала.

– Иди к стене и обопрись на нее, – приказал он. Элена повиновалась.

Посыпались ритмичные нескорые удары. Боль была адской. Кричать она начала еще с первого удара, а потом ни на миг не затихала. А он и не требовал замолчать – просто бил и бил, не останавливаясь, пока она не свалилась на кирпичи, разбросанные под стеной, поранив коленки. Сидящую на коленях ни разу не ударил, а стал удаляться, судя по звуку шагов.

Элена попыталась встать. Хоть и с трудом, но поднялась с первого раза. Подоспел синьор Альберто. В руках он держал зеленую бутылочку с антисептиком. На лицо его она не смотрела, не смея поднять глаза.

– Посмотри на меня, – сказал он. Она посмотрела.

Бутылочку он держал в правой руке, поэтому ему пришлось переложить ее в левую, чтобы правой зарядить ей сильнейшую пощечину, от которой Элена опять села на кирпичи, больно приземлившись на разбитые ремнем ягодицы.

Альберто протянул ей руку и помог подняться, повернул к себе задом и, откуда-то появившейся салфеткой, смоченной в антисептике, стал промокать ее ссадины на спине, на коленях и на бедрах. Почти не пекло, но действовало возбуждающе. Его воздушные прикосновения, которые ей были приятны, вперемежку с легким покалыванием, сделали свое дело – она возбудилась.

Но на этот раз Альберто и не думал перейти в плоскость игр. Вместо этого он собрал ее вещи и понес к машине, откуда достал небольшой плед и укрыл ее. После чего помог сесть на заднее сидение.

Осторожно выгнав машину из гаража, выехал с участка. На круговом перекрестке взял направление к дому Джованни. В отель он ее снова не вез. «О, слава богу», – подумала она с облегчением. Она получила свое – унижение последнего часа просветлило ей мозг, вернуло в действительность. И ей совсем не было стыдно, к слову.

Карла была дома, ожидая к ужину Джованни. Женщина не показала удивления, увидев Элену в таком виде. Осторожно приняв ее у Альберто, повела в ванную.

– Помоги ей помыться, а потом обработай ссадины! – приказал он ей в след, направляясь в гостиную.

Когда Элена вышла из ванной, уже приведенная в порядок и одетая, Джованни с отцом беседовали в зале, смакуя аперитив. Она направилась к ним. Видимо, отец уже рассказал сыну о произошедшем, и назвать в этот момент Джо добродушно настроенным было бы большим преувеличением.