Но после того, как ей пришлось испытать на себе твердость его двуличного характера и изворотливость его извращенного ума – еще в самом начале ее проживания в этой семье, когда им удалось в первый раз прогнуть Элену и заставить делать то, что они требовали, девушка взяла себе за правило никогда не недооценивать Альберто – он не просто ни рыба, ни мясо, он может быть и рыбой, и мясом – в зависимости от целей, которые хотел достичь.

Видимая его слабохарактерность – это чистой воды умение идти на компромисс во всем второстепенном, чтобы добиться главного. Она заметила, что от своей видимой апатичности он имел только блага: практически ни дня нигде не работал – деньги достались в наследство от его деда, жена заботилась о доме, сын жил у его отца. Марта неплохо обеспечивала бурные развлечения, да и сама по себе, не давала скучать.

Сомнений в его слабохарактерности Элена не высказала и не показала, на ходу постигая у него самого великую игру в поддавки. Да так научилась изворачиваться, что наловчилась и самим Альбертом крутить, и обманывать злую Марту, замыливая обоим глаза своей показной усердностью и кротостью. Они-то ведь уверены, до сегодняшнего дня уверенны, что и его психологические манипуляции, и ее физические наказания дали хороший результат – вон какая покладистая Элена получилась.

Они столько лет работали над ее характером, столько выбросили из него ненужного и столько вложили полезного, что уверились в ее стопроцентной лояльности. Да, конечно. Может быть, они и правы – им удалось подогнать ее под себя. Только, считая цыплят по осени, можно смело сказать – она смогла устроиться так, что живет почти в своем доме боярыней, со своим мужчиной, и, практически, вне их досягаемости – таких умных и всесильных хозяев! Козлы…

Она их жутко ненавидела – и Марту, и Альберто. Ненавидела так, как только раб может ненавидеть своих хозяев. Но так глубоко анализировать свое положение она себе запретила.

Джованни вернулся в дом своего деда как раз на похороны старика, и с того дня надолго не уезжал. Он поселился в семейном гнезде, оставив прислугу, то есть, Элену, при себе.

Родители, особенно мать, поворчали, но девушку ему уступили – в семье было принято баловать Джованни, поэтому, о том, чтобы отказать ему в присутствии женщины после тяжелой потери Ману и стольких лет скитания по миру – о том грешно было даже подумать! Но все же родители смогли себе выторговать условие, что сын будет отпускать Элену к ним по первому требованию, и на столько, на сколько будет необходимо.

К тому времени Элена превратилась в полноценную собственность семьи, совершенно смирилась со своим положением, а после возвращения Джованни даже расцвела в навязанной ей роли – в тесном контакте со своим идолом, жизнь Элены заиграла разноцветными красками.

Ее мечта быть с этим мужчиной сбылась. С тех пор, как она уяснила, что в ее положении не было и не могло быть ни единого шанса выйти замуж за Джованни, она научилась быть счастливой тем, что находилось в ее распоряжении.

Впрочем, чем она ему не жена? Иная жена не могла бы похвастаться большим, чем имела в наличии Элена. Ей даже удалось взять под контроль то, в чем Джованни иногда нуждался – во взрыве эмоций, умело подкинув идею развлечений с русскими туристками. К девушкам же она относилась как к жертвам, среди прочих эпитетов так их и называла, но только про себя, конечно, – без жалости, хотя с некоторой долей сочувствия. Такова жизнь, что поделать.

12

Тщательно вытершись после душа, оделась и стянула волосы в аккуратный хвост. Оценила себя в зеркале. Выглядела так, как хотела: представительно и авторитетно. Секретарь синьора Джованни была готова к уроку итальянского языка.