– длиннющие поэмы, рвущиеся из пропахшего спиртом рта, отпечатанные на золотых скрижалях – золотые листы, унесенные кошмарными снами человеческих муравьев, спящих с открытыми глазами и на ходу, а значит, не спящих – О, яви же нам чудо! – кричат многолетние многоножки – старики-многоножки набросились на призраков-террористов, влипли в желе, встали стеной против бледненьких юных человеческих муравьев – бледные муравьишки устали совокупляться – желе покрывает их с головой, так видят их старые многоножки – Королева смачивает воображаемой водой крохотные клешни человеческих муравьев, которые несут и несут к ней бурдюки с отравленным, чумным кислородом и желто-зеленую пену на блюде – но тонут картинки в расплавленном металле – картинки, на которых веселые люди строят из себя мексиканцев, провозглашая, что нашли лучшее средство от сна в летнюю ночь – Пророки, блаженные, кликуши появляются на огромных стеклянных экранах, висящих повсюду среди сталактитов – Позади Трона Сатаны открываются двери в Голгонуцу, город искусств и ремесел по Блейку, этакий духовный Лондон – немец-Папа, громада, в смущенье распахнул объятья в знак приветствия, с легким оскалом, потому что у него ишемия, источена в пыль червяками его чудодейная роба, от времени мхом поросла – с экранов летят кадр за кадром «Ты любишь? Любишь?». Сюжет до нелепого прост, история завораживает человеческих муравьев, кладущих голову под нож гильотины иль брошенных в ванны, стенки которых прогрызли миноги-гиганты, присосавшиеся к плоти альдегидов – сюжет до нелепого прост – незадолго до свадьбы мужчина предаст будущую супругу – но сделает это ДО, а значит, супружество не пострадало, значит, можно жениться, и он женится, в жажде узаконить фактическую, фаллическую связь – навсегда – без конца и края – человеческие муравьи подтачивают корни дерева жизни, ствол коего не из дерева, а из плоти, и тянется вверх – медленно, осторожно – нет, то не безымянный какой-нибудь ствол, но огромный удав, тянущийся по полу вдоль стены огромной ванны той самой пражской квартиры, что была, когда жили еще те призраки-террористы, когда ходили они еще в тапках и представить себе не могли, что их ждет столь странная и столь долгая жизнь – и все же образы-пули поражают нервную систему человеческих муравьев – пока Королева спаривается и плодит белесые яйца, она запускает во вселенную страшные образы – завоевание Марса, глобальное потепление, оборот полюсов – все это уже было тысячи раз – дорогой господин Павлов, позвольте поздравить вас с получением почетного итальянского гражданства, разрешите вручить вам ключи от Рима – господин Павлов, приобщите и нас своему тайному знанию – Джакомо Леопарди распят на кресте на склоне посреди огромного леса, в тонкие руки поэта, в конские стопы его вбиты проржавелые гвозди, полуслепые глаза смотрят вперед, скручено хилое тело и пахнет мочой, человекообразные муравьи собирают ее и несут Королеве, чтобы та перестала томиться от жажды – Боги встают из-за накрытых столов, опьяненные мысленным соком, – этот нектар им дарует всесилье несмолкающей речи – призрак Альдо Моро дрожит на черно-белом экране, он обращается с речью, что длится семьдесят долгих минут – «Нет у нас Кеннеди, нет!» – протестуют те муравьи, что постарше, изнуренные долгой работой по добыче еды для своей Королевы, – и тут же в них пробуждается непонятное желание что-нибудь сделать с собой, умереть – немногие выжившие припадают губами к огромным горошинам транквилизаторов – там, где просвечивает крохотный клочок земли со зреющим зерном – саранча набрасывается друг на друга, вгрызаясь в обгрызанный недотекст –