– зеленоватой жижей, скапливающейся в бурдюке, наполненном чумным эфиром; человеческие муравьи с вывернутыми конечностями изрыгают зеленую жижу – Королева получает и слизывает ее, спариваясь с новым самцом, приникшим к пульсирующему блестящему лону – из него появляются яйца – одно за другим, но спаривание продолжается – банды неуловимых террористов, одетых в обтягивающие черные водолазки, вторгаются в страну, стреляя из автоматов – их пули сотканы из картинок, вынести которые не в силах никто – осторожно, одна такая – конец – картинки эти – занесенные сжатые кулаки, синеватые комбинезоны рабочих, трудящихся на старых заводах, снопы колосьев, вздымающихся на полях, где бегают усталые счастливые дети – неуловимые призраки-террористы совершают набег на поля, расстреливая людей из закупленных в Африке калашниковых, вынутых из несуществующих деревянных ящиков и выкупленных за несуществующие американские доллары несуществующим Иди Амином Дадой через несуществующих посредников, смеющихся и бросающих в дорожную пыль далеких лесов окурки – стреляют они пулями, несущими смерть, устраивают набеги, внезапно дают очередь в воздух – очередь из тысячи тысяч невыносимых картинок: вижу убитых в Первой мировой и захороненных на холме в Редипулье – лежат они, склонив головы и непристойно выставив ягодицы, – тысячи тысяч партизан-призраков – в каждой долине по роте – мертвые, мертвые донельзя, позабытые – наводняют чужие рты, рты человекомуравьев, говорящих на таком итальянском, который не похож на итальянский даже случайно – Леонардо Да Винчи перегрызает горло свое, примостившись на склоне, спрятанном в идеальной по размерам и формам декорации Облачной горы, и пока кровь хлещет из распоротой глотки, лишенной голосовых связок, он умудряется прохрипеть последние слова: «Наблюдай и старайся изображать каждую вещь верной натуре ее, не пренебрегай изученьем, как делают стяжатели, если хочешь познать ее», – от Линкея ничто не могло укрыться даже под землей и за облаками – огромный синюшный священник с трудом переваливается через тельца печальных детей, тянущих ручки к его гениталиям – этот огромный, посиневший от натуги священник прикрывает сутаной лиловые детские лица, прижавшиеся к его ляжкам в поисках эрегированной плоти, точно плод к пуповине, – священник держит в левой руке распахнутую книгу и бормочет невнятно откровения Иоанна, он бормочет на невнятной латыни и благословляет обрученных – обрученным, как правило, велено пройти испытание – их разлучают и помещают в раздельные камеры, где на них надеваются испанские сапожки или их сажают на кол и наливают в рот морской воды – и так до тех пор, пока грешники не очистятся и не раскаются и никогда больше не сотворят греха, они творят это, дабы свершился мейозис – им торжественно вручается тампакс в форме распятия – невеста вставляет его во влагалище прежде, чем свершится венчание, а жених – в анальное отверстие, как можно глубже, и лишь затем позволено вершить церемонию – во время церемонии призраки-террористы врываются в открытую церковь и прежде, чем невеста ответит «да», убивают священника из несуществующих призрачных автоматов очередью образов-пуль – один из образов – Неопалимая Купина, твердящая: «Я тот, кто Я есть», и священник сдувается, точно воздушный шарик, и из нутра его вырываются мелкие серые гномы с огромными головами, гномы-макроцефалы, издающие протестные вопли, ибо им не нравится время, в которое они попали и из которого явились призраки-террористы – но гномы падают под градом невыносимых образов-пуль – кучи пакетов из-под соков и молока, красные машины Рено с изношенной коробкой передач, мужские борсетки из искусственной кожи, откуда усатый мужчина достает пачку сигарет известной марки, – и армии призраков-партизан тают в застывшей лаве и экскрементах