«Где угодно, только не здесь. Мне нужно уйти, но Иошихиро… – Акио поднял глаза на брата, который нервно поправлял волосы. – Он не даст мне так спокойно уйти, нужно…» – Взгляд плавно перешел на Таро, стоявшего рядом.

– Спасибо, мне уже лучше, – сказал Акио, поднимаясь с пола, и направился к постели.

– Ты можешь идти, спасибо за помощь. – Иошихиро махнул рукой Таро.

– Хорошо. – Тот уважительно поклонился и покинул комнату.

– А как же ты? – тревожно спросил Акио.

– А я побуду здесь. – Иошихиро уселся на диван в углу комнаты и скрестил руки на груди. – Если тебе станет хуже, я хотя бы буду рядом.

«От этого мне будет еще хуже», – подумал Акио, но вслух произнес:

– Брось, еще есть время поспать, уходи к себе.

– Ты хочешь, чтобы я укладывал тебя спать как маленького? – Бровь брата заметно дрогнула.

– Бррр. – Акио передернул плечами. – Пожалуй, не стоит.

Он лег на кровать, прикрылся одеялом, оставив только глаза, и бесцеремонно разглядывал брата. Иошихиро не обращал внимания на пристальный взгляд в свою сторону и продолжал сидеть, скрестив руки на груди. Все его беспокойство выражалось лишь в искусанных практически до крови губах: он вновь и вновь закусывал нижнюю губу, глядя на разбитое зеркало, осколки которого были небрежно собраны в кучу, и кровавые следы на полу.

«Его лицо, рост, поведение – все изменилось. Значит, прошло несколько лет. Сколько же? Слишком много вопросов… и… Макото, только ты сможешь мне помочь. Что же ты натворил, мелкий идиот?» – думал Акио, как и старший брат, тревожно закусывая губы.

Лицо Иошихиро никто не знал так хорошо, как он. Даже малейшие изменения не прошли бы мимо Акио, ведь при жизни он видел это лицо каждый день – в собственном отражении.

Близнецы. Душа, расколотая на две части.

Иошихиро все такой же красивый, этого нельзя отрицать. Высокий широкоплечий мужчина с длинной шеей. Тонкие, едва розовые губы, четко очерченные скулы, бледный цвет лица и аккуратные темные брови. Черные, причудливо вьющиеся волосы, но сейчас Иошихиро предпочитал заплетать их в тугой пучок, из которого продолжали выбиваться непослушные пряди.

Вьющиеся волосы достались близнецам от отца. Девушки любили эту изюминку братьев, поэтому они часто пользовались собственной красотой, но сейчас волосы, как и лицо, стали ненавистны Иошихиро. Он собирал всю непослушную копну в любую из возможных причесок, лишь бы сменить собственный облик, отчего его лицо выглядело строже. Так же когда-то делал отец.

От матери близнецам достались только глаза оттенка свежезаваренного цветочного чая, который озарило солнце, – именно так их описывал отец в пьяном бреду. Внешние уголки слегка тянулись вверх, как бы возвышаясь над внутренними. И сейчас только глаза выдавали в Иошихиро заботливого и мягкого старшего брата, каким он остался в памяти Акио.

– Ты так и будешь сверлить меня взглядом? – нервно произнес брат, прикрывая веки в полудреме.

– Я просто задумался, когда ты успел так измениться?

– О чем ты? – Иошихиро вопросительно приподнял брови, повернувшись к Акио.

– Не важно. – Тот отвернулся и притворился, что засыпает. Порезанные ладони горели, а тело ломило от усталости.

Когда Акио проснулся во второй раз, за окном уже вовсю буйствовало обеденное солнце. Комната наполнилась летним жаром, из-за чего в ней стало неприятно душно.

Некоторое время он бездумно смотрел в потолок и изучал причудливые узоры, пытаясь по кусочкам собрать картину происходящего.

«Значит, прошло несколько лет. Я действительно умер, но по каким-то причинам переместился в тело младшего брата. То состояние – это последствия переселения души или Макото совершил глупость, переборщив с дурманящими тело веществами?»