В 988 г., когда великим князем киевским был Владимир Святославович, произошло так называемое «крещение Руси».

Это было событием огромной важности в жизни наших предков. Дело шло не об одной перемене веры – языческой на христианскую. Ведь греческая империя, откуда пришло к нам христианство, была страной просвещенной, – наша Русь дикой, варварской. Вместе с христианской верой хлынула к нам впервые волна просвещения: грамотность, книги, образованные люди в лице греческого духовенства. Явились новые понятия, новые взгляды на жизнь, совершенно чуждые нашей языческой древности. Все это отразилось и на политической, или государственной, жизни. Уже первый христианский князь Владимир Св. является не только предводителем дружины, как его предшественники. Своими заботами о распространении и утверждении христианской веры, о внутреннем порядке и суде, он стремится к тому, чтоб быть настоящим государем своей страны. А сын его, Ярослав Мудрый, по изображению летописи, есть маленькая копия с фигуры просвещенного византийского самодержца. Управившись всеми правдами и неправдами со своими братьями, претендентами на великокняжеский престол, он твердо забрал в свои руки управление обширной страной. Ярослав вовсе не заботился о походах и завоеваниях, а довольствовался тем, что укреплял границы своего государства, защищая его от врагов. Главные же его заботы были направлены на просвещение и внутренний порядок. Красноречивым доказательством его стремлений к государственному благоустройству является сборник законов, так называемая «Русская Правда»: он имеет целью подчинить жизнь всех живущих в пределах Киевского государства одним и тем же правовым положениям (нормам).

Со смертью Ярослава наша политическая жизнь получила новое направление. Государство разделилось между сыновьями и внуками Ярослава, а затем начало дальше и дальше дробиться среди его потомства. Наступила так называемая удельная эпоха. Во главе государства стояло княжество Киевское, а на киевском «столе» сидел старший в Ярославовом роде или более сильный, умный, значительный из родичей – великий князь Киевский. К этому княжеству примыкали княжества удельные различных размеров и ими управляли удельные князья, опять-таки сообразно их старшинству или личному значению. Но государство дробилось на отдельные княжества, или уделы, не случайно: каждое большое удельное княжество заключало в себе землю отдельного племени. Так, княжество Киевское было землей полян; княжество Черниговское – землею северян, также как и Переяславское; княжество Туровское – землею древлян; княжество Волынское – землею бужан, или волынян. Население того или иного удельного княжества, чувствуя свою племенную особенность, предпочитало иметь князей из какой-нибудь одной ветви Ярославова дома и считало эту ветвь своею. Но соперничество князей редко позволяло окончательно утвердиться одной княжеской группе в той или другой земле. Вообще, князья-родичи враждовали между собой, и их почти беспрерывные войны из-за великокняжеского достоинства и из-за лучшего удела наполняют собою историю Южной Руси.[2] Если к княжеским усобицам прибавить постоянные, из года в год, набеги диких половцев, тогдашних обитателей степей, то перед нами раскрывается вся обстановка политической жизни южнорусского общества. Великий поэт Слова о полку Игореве[3] яркими чертами характеризует время удельной смуты, которого он был живым свидетелем. «И сказал брат брату» – так говорит он о современных ему князьях, «– это мое и то мое же, и начали князья говорить про малое; «это великое», а сами на себя ковать крамолу, а поганые (т. е. язычники-половцы) со всех сторон приходят с победами на русскую землю…» А те художественные образцы и страстные слова, в которых поэт говорит о половцах, свидетельствует о том, что вся его душа была потрясена страшным народным бедствием, каким являлись половецкие набеги.