Кандидат должен был просить о приеме старшего монаха. Если последний принимал такое заявление, то желающий вступить в орден обязывался повиноваться ему, а учитель, со своей стороны, брал на себя заботу о его обучении. Когда послушник достигал двадцатилетнего возраста, то через своего наставника он передавал собранию всех членов ордена просьбу о приеме в члены.

На таком собрании всего братства должны были присутствовать по крайней мере десять монахов, уже посвященных в духовный сан. Председатель поручал одному из пожилых монахов подготовить кандидата к посвящению и составить требуемое в таких случаях заявление. Затем оба являлись в собрание, сначала монах, затем послушник. Последний три раза приносил торжественную формулу просьбы о посвящении, после чего начиналось испытание. Сначала ученику задавали вопросы по всем тем пунктам, которые делают посвящение возможным. Затем он должен был назвать себя и своего учителя и заявить, что имеет надлежащую монашескую одежду и сосуд для сбора милостыни. Если ответы оказывались удовлетворительными, то председатель предлагал совершить посвящение, причем три раза произносил формулу: «Если община согласна, то пусть она разрешит посвящение послушника». Если возражений не было, то председатель заявлял, что община согласна принять его.

Нового члена знакомили с правилами общества и сообщали ему четыре великих завета и запрета, неисполнение или нарушение которых влекло за собой исключение из общества. Посвящение – акт, сам по себе не заключавший священного таинства, – этим и заканчивалось.

Первые пять лет новый член братства должен был состоять при двух пожилых монахах, посвященных в члены ордена не менее 10 лет назад. Они становились его учителями и наставниками, он же – их слугой и неизменным спутником. Соответственно, с возрастанием его добродетелей и расширением познаний он постепенно возвышался до сана сакридагамина, анагамина и арката, приходил к свободе от пут и условностей земной жизни; они свободны от греха и чужды неведению.

От Древнего Востока, «где столь многое вызывает в нас изумление», «История тайных обществ» ведет нас в страну, «при одном имени которой, – по превосходному выражению одного великого немецкого мыслителя, – образованному человеку, в особенности немцу, становится хорошо на душе. Ибо Греция была страной свободы, гуманизма, красоты. Здесь человечество достигло высшего расцвета, какой только был возможен при условиях жизни Древнего мира; здесь представлялась полная свобода для гармоничного развития личности, здесь возможна была удачная попытка облечь всю жизнь, во всех ее разнообразных проявлениях, в художественные формы».

Греция, самая южная страна полуострова, протянувшегося к югу между Адриатическим, Черным и Эгейским морями, представляет собою узкую и изрезанную водными пространствами горную страну, которая везде, вследствие «пластического строения поверхности, представляет соединение горной предальпийской Швейцарии и изрезанной фьордами Скандинавии, но под кротким, светлым небом Востока».

Мощные горные цепи, отчасти покрытые некогда высокими лиственными лесами, в самых различных направлениях пересекают окруженную морем страну, создавая природу, бесконечно разнообразную, часто поражающую своеобразной красотой, переходят дальше к востоку на группу островов Эгейского моря и образуют естественный мост к близлежащему малоазиатскому берегу. С этих гор во все стороны бегут бесконечные реки, но в засушливую летнюю пору они часто пересыхают под палящими лучами южного солнца. Отсюда чувствительный недостаток годной для земледелия почвы в бедной водою стране; при постоянном росте населения это делало необходимым все увеличивавшийся ввоз хлеба из плодородных припонтийских стран, из Фракии и Сицилии, из неисчерпаемых житниц Египта. Нижележащие скаты гор представляли прекрасные пастбища для скотоводства, которым в древности занимались с большой любовью.