Ибо Слово – это уже и музыка, и живопись, и театр, и кино, и поэзия. Оно не требует технических средств, оно проистекает из самой материи, оно естественный, природный «инструмент» человека. Это голос самой материи, живой способ развития Творческого Начала (подробнее о Слове позже).

Вот почему « вся жизнь – роман». Я добавлю: свободный, своевольный роман, не как форма жанра, а как художественное слово созидания (или осмысления) мира. Только здесь дано приложить энергию развитого Творческого Начала к созданию действительно живого Нового мира, а не иллюзорного (социального), как в кино.

Возможности кино полностью реализованы в творчестве Андрея Тарковского.

Он исчерпал весь идейный потенциал кино (Это звучит резко и бескомпромиссно. Но во всех видах искусства, с их пределами и ограниченными возможностями, дело обстоит именно так. Нельзя дважды написать одну и ту же историю с одним и тем же мастерством и с той же степенью самоотдачи и законченности. Скопировать можно. Здесь речь не идёт о жанровости, а о творческом методе Тарковского, включающим в себя формальные и идейные возможности кино. В принципе, метод этот – он сам).

Отныне кино носит прикладной характер. Тарковский дошёл до его границ. Поставил идейную точку. После него не осталось вершин. Можно сотни раз подниматься на Эверест с разных сторон – но вершина будет та же (Есть океан, а есть лужа – подобие океана. Так и с искусством, которое есть подобие творчества).

А Словотворчество – не искусство, и поэтому здесь нет пределов.

Слово содержит безграничные возможности выражений свободного инстинкта творчества. Для всех и каждого.

Слово (говоря о нём, я подразумеваю творческое развитие, волю Творческого Начала) даёт шанс вырваться за рамки актёра и от соавторства вычленяться в авторство (сотворчество, созидательство, «собожие» – к вопросу о трансформации понятия «бог»). Путь этот сложный и мучительный. Десятки вариантов судьбы («искушения») предлагает жизнь. И вновь страсть, желание успеха, известности, славы, власти, просто «нормальной, естественной» жизни. И тогда можно жить обычным персонажем, актёром, добросовестно отыгрывающим «мизансцены».

Чем жертвует художник (Автор)? Человеческой жизнью, вариантом человеческой судьбы.

Его судьба («игра») могла бы быть «прекрасной». Даже такой элементарный пример: допустим, он встречает ту, что словно «родилось для него» (искушение вариантом судьбы), и часть его творческой энергии готова влиться в этот вариант жизни. Но, чтобы его осуществить, он должен стать таким-то, а не таким, каким его формирует Творческое Начало, которое нужно «пригасить» в себе, изменить ему в угоду той, что сформирована данной культурой, или же иметь столько творческих сил, чтобы изменить и женщину. Не каждый способен. И здесь – либо принятие варианта судьбы, утрата свободного творческого развития, уход в актёрство, либо жертва самого себя творчеству.

То же случается и в искушениях славой, богатством…

Можно, конечно, периодически «изменять» свободному творческому развитию и вновь возвращаться к нему. Но «изменять» не часто и не надолго. Ибо «восставать из пепла» дано не каждому.

Вы спросите: как же художник и композитор могут стать Авторами, если это возможно только с помощью Слова? Вы верно уловили направление моих мыслей.

По большому счёту Автор (осознавшее себя Творческое Начало) может быть только в Слове.

К Авторству можно стремиться, как к «богу», становясь полноправным автором локальных «романов», либо соавтором Авторскому миру. Можно подражать ему. Но в действительности Сочинитель состоит (вбирает в себя) из судеб Творческих Начал (реализовавшихся, развивших в себе Творческое Начало) художников, композиторов и поэтов. Он вбирает в себя их творчество, ибо, став Сочинителем, он и есть они, он и есть их жизнь, их творческое развитие, результат их устремлений. Вспомните о линии Сочинителя, о Муравейнике, где нет индивидуального воина, а есть «линия Воина», «идея Воина». Цепочка чередований судеб творческих «я» и есть Автор. Сочинительская линия и есть возможность «слиться» с ним в целое.