Это замечание в значительной степени справедливо, если понимать схоластический метод как внешнюю технику, внешнюю форму изложения схоластики. То, что составляет суть схоластического метода: применение разума, философии к истинам откровения, чтобы приблизить содержание веры к мыслящему человеческому разуму, представить его в виде системы и разъяснить перед лицом возражений и трудностей, – эта действительная душа схоластического метода отнюдь не является творением лангобардов. Мы имеем дело с методом, унаследованным от патристики, который Ансельм Кентерберийский, отец схоластики, в программной фиксации поставил перед душой будущей схоластики. Прогрессивность «Magister sententiarum» лежит в русле схоластического метода преподавания и изложения, так сказать, чувственного воплощения и воплощения внутренней сущности схоластического метода.

Он развил метод sic-et-non Абеляра и стремился согласовать диалектическую обработку богословского материала с идеей «Credo, ut intelligam». В этом смысле мы можем назвать его основателем или, скорее, популяризатором схоластического метода.

Когда Эспенбергер155 продолжает отмечать, что без лангобарда были бы невозможны итоги последующего периода, в том числе и Аквинского, это, вероятно, переоценка мастера «Сентенций». Схоластический метод преподавания и изложения, несомненно, развивался бы и эволюционировал без этого богослова.

Одним из доказательств этого является научный труд Роберта Мелунского, в котором синтез «Credo, ut intelligam» с диалектической трактовкой теологии предстает перед нами в поразительном свете. Сентенции Роланда и Омнебена, а также труды Жильбера де ла Порри и его школы – здесь нам достаточно упомянуть «Sententiae divinitatis» – следуют теми же методологическими путями, что и Ломбард. Чтобы исторически верно оценить факторы развития научных течений XII века, необходимо взглянуть на них более концентрически. Изолированное рассмотрение только одного или другого мыслителя приводит к односторонним взглядам.

Анализ источников книги предложений знакомит нас с методами работы Петра Ломбарда и с sententiae того времени в целом. После издания Кваракки «Libri quattuor sententiarum» в издании Бонавентуры такой анализ источников предпринял Бальтцер156. Ценный вклад, многие из которых основаны на изучении рукописей, внес Ж. де Геллинк157 в изучение источников и их использование лангобардами.

Распределение афоризмов по источникам позволяет выявить зависимость «Magister sententiarum» от патристики, а также от более ранней и современной схоластики. Основным источником для Petrus Lombardus является Августин, у которого он берет около 1000 цитат (в том числе 280 из De trinitate, 93 из Enchiridion и т. д.). Иларий цитируется 85 раз, Амвросий – несколько чаще, Иероним – 50 раз, Григорий Великий – 55 раз, Кассиодор – 9 раз, Исидор – 30 раз, Беда – 30 раз, Боэций – только один раз. Единичные цитаты взяты из до-никоновской литературы (Пастырь Ерма, Киприан, Ориген). Из греческой патристики часто цитируются только Иоанн Златоуст (около 17 раз) и Иоанн Дамаскин (27 раз)158. Ж. де Геллинк сделал интересные наблюдения в отношении цитат из Дамаскина.

«De fide orthodoxa» 3, 2—8, вполне вероятно, как с полным основанием показывает Ж. де Геллинк, что лангобард располагал только этими восемью главами из перевода Бургундио Пизанского сочинения «De fide orthodoxa». Действительно, Cod. 35 из библиотеки аббатства Реун содержит также «Трактат Иоанна Дамаскина о воплощении веры», в котором эти восемь глав содержатся отдельно