Крестьянское восстание в Чехии в 1775 году побудило правительство придать реформам социальный характер; поначалу барщина была ограничена тремя днями в неделю, а затем, в 1781 году, император Иосиф II (1780–1790) отменил крепостное право во всех провинциях Империи. Крестьяне стали свободными и неподвластными помещичьим судам; они получили право на наследственное владение своими наделами при условии уплаты помещику 1/6 урожая. В соответствии с теорией Х. Вольфа Иосиф II считал задачей «регулярного государства» достижение всеобщего блага, он говорил, что «государство – это наибольшее благо для наибольшего числа подданных».[552] Впервые в истории была создана система обязательного и практически бесплатного образования для простого народа; было основано 4 тыс. школ.

Вместе с тем реформы Иосифа II означали победу абсолютизма: ландтаги и сеймы были окончательно отстранены от участия в управлении, повсюду было введено чиновничье-полицейское правление. «Он хочет в буквальном смысле превратить свое государство в машину, душу которой составляет единоличная его воля…» – писал об Иосифе II современный публицист.[553] На практике это означало создание военно-бюрократического государства, где все подчинялось регламенту, за соблюдением которого следила полиция. В течение десяти лет правления Иосифа II были изданы 6 тысяч декретов и 11 тысяч законов, призванных регулировать все стороны жизни общества. Австрия Иосифа II стала символом регулярного «полицейского государства» («Polizeistaat»), ненавистным для жалевшего об утрате своих привилегий дворянства.

«Регулярное государство» Фридриха II стало образцом и для российских политиков. Некоторые мероприятия прусского короля – такие, как создание Дворянского банка и запрещение чиновникам покупать дворянские земли – были скопированы еще при жизни Елизаветы Петровны, другие – формальное освобождение от военной службы, отмена телесных наказаний для дворянства и независимые сословные суды – вошли в программу дворянства и были реализованы позднее, при Петре III и Екатерине II. Как обычно бывает, первым признаком новой диффузионной волны были преобразования в армии; инициатором реформ выступил большой поклонник прусской военной системы граф П. И. Шувалов, генерал-фельдцехмейстер и командир военных частей, стоявших в Санкт-Петербурге. Шувалов переучил подчиненные ему части на прусский лад, и его эксперимент произвел большое впечатление на Военную коллегию. В 1755 году в русской армии был введен устав прусского образца, делавший упор на стрелковой тактике и быстроте перестроений. Кавалеристам было предписано атаковать противника в сомкнутом строю холодным оружием. Впрочем, обучение было поставлено слабо, и проведенный в 1757 году смотр показал полную неготовность кавалерии к боевым действиям.[554]

Более важные реформы были проведены в артиллерии. После принятия на вооружение в Пруссии и Австрии облегченных артиллерийских систем Россия была вынуждена спешно провести модернизацию своей артиллерии. Эта работа проводилась под руководством П. И. Шувалова, вследствие чего за новым типом орудий закрепилось название «единорог» (это был герб рода Шуваловых). «Единорог» представлял собой удлиненную гаубицу, но в отличие от гаубицы мог стрелять не только картечью, но также ядрами и разрывными бомбами. «Единороги» были различных калибров; предназначавшиеся для замены 3-фунтовой полковой пушки (имевшей вес 17,5 пуда) 8– и 12-фунтовые «единороги» имели вес соответственно 6 и 12 пудов, а действие картечи 12-фунтового «единорога» было в 4 раз сильнее, чем у 6-фунтовой пушки. Однако при всех достоинствах «единороги» имели и недостатки: дальность стрельбы была меньшей, чем у пушек, и кроме того, легкие орудия подпрыгивали при стрельбе и выводили из строя лафеты, поэтому в дальнейшем стали делать более тяжелые и длинные гаубицы. После введения на вооружение «единорогов» другие системы не были сняты с вооружения, и в русской артиллерии существовал большой разнобой систем и калибров.