3. Отличіе новыхъ порядковъ отъ порядковъ Южной Руси.

Княжеская власть сложилась здѣсь на иныхъ началахъ, чѣмъ на Югѣ. Тамъ – первые князья явились пришельцами; они застали общественный порядокъ уже сложившимся и готовымъ (земледѣльцы-смерды на собственной землѣ; городское населеніе – крупные землевладѣльцы и купечество – съ развитой вѣчевою жизнью), и имъ оставалось лишь додѣлывать его, устанавливать подробности. Здѣсь – князья сами строили и создавали; здѣсь они являлись творческой силою. Въ Суздальской землѣ первый князь «обыкновенно находилъ въ своёмъ владѣніи не готовое общество, которымъ предстояло ему править, а пустыню, которая только что начинала заселяться, въ которой всё надо было завести и устроить, чтобы создать въ ней общество. Край оживалъ на глазахъ своего князя; глухія дебри расчищались, пришлые люди селились на „новяхъ“, заводили новые посёлки и промыслы, новые доходы приливали въ княжескую казну. Всѣмъ этимъ руководилъ князь, всё это онъ считалъ дѣломъ рукъ своихъ, своимъ личнымъ созданіемъ» (Ключевскій).

Таковы были Андрей Боголюбскій, братъ его Всеволодъ III. Выросши на сѣверѣ, они воспитали въ себѣ понятія и привычки иныя, чѣмъ тѣ, что сложились на югѣ. Это были люди земли, не утопій, съ практическимъ, трезвымъ взглядомъ на жизнь, безъ увлеченій и фантазій. Андрей Боголюбскій сознательно, безъ сожалѣнія промѣнялъ безпокойный златоглавый Кіевъ на скромный Владиміръ, затерянный среди финскихъ лѣсовъ и болотъ: здѣсь онъ былъ полнымъ собственникомъ и хозяиномъ, съ положеніемъ гораздо болѣе прочнымъ и устойчивымъ, чѣмъ то, какое могъ дать ему Кіевъ.

Такъ сложился новый типъ хозяина и вотчинника.

4. Типъ хозяина-вотчинника.

Типъ этотъ лишёнъ той прелести, того блеска и благородства, которыми отличался характеръ южныхъ князей: героевъ, предводителей дружинъ, которые не собирали себѣ ни золота, ни серебра, но всё раздавали дружинѣ и своею отвагою, безпокойною дѣятельностью расплодили Русскую землю, намѣтивъ границы ея европейской государственной области, неутомимо пробѣгая ея пустынныя пространства, строя города, прокладывая пути чрезъ лѣса и болота, населяя степи, собирая разбросанное и разъединённое населеніе. Работа благотворная, благодѣтельная, но этимъ она и завершилась: «Прочности, крѣпости всему этому они дать не могли по своему характеру; для этого необходимъ былъ хозяйственный характеръ сѣверныхъ князей-собственниковъ. Южные князья до конца удержали прежній характеръ, и Южная Русь вѣками бѣдствій должна была поплатиться за это и спаслась единственно съ помощію Сѣверной Руси, собранной и сплочённой умнымъ хозяйствомъ князей своихъ» (Соловьёвъ).

5. Послѣдствія этого были троякія:

а) Вѣчевой строй не могъ получить развитія въ Суздальской землѣ; старанія старшихъ городовъ удержать его успѣха не имѣли. Противъ вѣчевыхъ притязаній князья нашли себѣ опору въ новыхъ городахъ; имъ они оказывали, въ свою очередь, всевозможную поддержку и столицею своею выбрали не Ростовъ и не Суздаль, гдѣ всегда могли встрѣтить оппозицію со стороны мѣстной аристократіи, а ничтожный пригородъ Владиміръ-на-Клязьмѣ. Новые города богатѣли, процвѣтали, а старые хирѣли, – хирѣлъ съ ними и вѣчевой строй.

б) Ослабла родовая связь между князьями. Тѣ духовныя силы, что скрѣпляли князей если не въ одну семью, то въ одинъ родственный союзъ, сильно теперь пошатнулись. Полновластный хозяинъ, неограниченный властелинъ у себя дома, въ своихъ новыхъ городахъ, суздальскій князь такимъ же держалъ себя и въ сношеніяхъ съ сородичами. Они для него не младшіе братья, а подчинённые; ими онъ считаетъ себя вправѣ распоряжаться по произволу. «Хотѣлъ онъ быть самовластцемъ», – говоритъ про Андрея лѣтописецъ. Когда Ростиславичи Смоленскіе, его племянники, посаженные имъ въ Кіевскую землю, не исполнили его волю, Андрей Боголюбскій не задумался приказать имъ уходить обратно въ Смоленскъ, а двоихъ даже совсѣмъ хотѣлъ изгнать изъ Русской земли. «Мы до сихъ поръ почитали тебя какъ отца по любви», – отвѣчали Ростиславичи, – «но если ты прислалъ къ намъ съ такими рѣчами, не какъ къ князю, но какъ къ подручнику и простому человѣку, то дѣлай, что замыслилъ, а Богъ насъ разсудитъ». Слово подручникъ красочно опредѣлило сущность произошедшей перемѣны: «Южные князья поняли перемѣну въ обхожденіи съ ними сѣвернаго самовластца; поняли, что онъ хочетъ прежнія родственныя отношенія старшаго къ младшимъ замѣнить новыми, подручническими, не хочетъ болѣе довольствоваться только тѣмъ, чтобъ младшіе имѣли его какъ отца по любви, но хочетъ, чтобъ они безусловно исполняли его приказанія, какъ подданные» (Соловьёвъ).