Слова Плиния, кажется, указывают не на единовременную щедрость, но на постоянную помощь в течение всего времени воспитания; и, согласно Диону, Траян не ограничил столь похвальную щедрость одним Римом, а распространил ее на все города Италии [5].

Распространяя свои благодеяния, будучи бесконечно далек от того, чтобы одной рукой забирать то, что давал другой, он даже освободил народы и города от добровольных взносов, которые новые императоры обычно получали от них.

Он также счел своим долгом обеспечить изобилие в Риме и Италии, не истощая при этом провинции. Императоры всегда уделяли большое внимание снабжению столицы, но для этого они часто прибегали к конфискациям зерна, вымогательствам и притеснениям; Траян же добился этого мягкостью управления. Он предоставил полную свободу столь необходимой торговле. Жители провинций находили выгоду в доставке зерна в Италию; казна исправно платила им. Таким образом, в Риме царило изобилие, а нехватки не ощущалось нигде. Траян принял меры и создал учреждения, направленные на сохранение этого блага, столь желанного для народа и столь необходимого для спокойствия государства.

Город Рим был настолько хорошо обеспечен, что стал спасением для Египта, страдавшего от голода. Эта богатая и плодородная страна обычно в значительной степени кормила столицу мира; но разлив Нила не достиг нужного уровня, и Египет был поражен неурожаем. Он обратился за помощью к Риму, которому до сих пор так помогал; и Рим, благодаря мудрой предусмотрительности Траяна, оказался в состоянии оказать ему ту услугу, которую сам привык ежегодно получать.

Траян столь же внимательно относился ко всем бедствиям, происходившим в его правление. Рим пострадал от сильного наводнения Тибра и нескольких пожаров, в одном из которых сгорел Золотой дом Нерона. В разных провинциях случались землетрясения, неурожаи, эпидемии: доброта императора приносила каждой беде подходящее облегчение. Чтобы по возможности предотвратить обрушение домов при землетрясениях и сократить расходы на ремонт, он запретил строить здания высотой более шестидесяти футов.

Доносчики процветали при Домициане, а чрезмерная мягкость Нервы помешала ему покарать их с той строгостью, какую требовали их преступления. Траян восполнил упущенное своим предшественником и очистил Рим от этой вредоносной породы, посадив их на корабли и отправив в те же пустынные острова, куда столько невинных, преследуемых ими, были сосланы. Если верить словам Плиния [6], может показаться, что этот ненавистный флот был отдан на милость ветров и бурь. Вероятно, это риторический оборот, который в точном смысле означает, что не стали ждать благоприятного сезона, чтобы отправить в плавание столь ненавистных преступников, и были готовы, если они погибнут в пути, легко смириться с такой потерей.

К этому столь грозному примеру для будущих доносчиков Траян добавил суровый указ, превосходивший по строгости указы Тита и Нервы и устанавливавший более жесткие наказания для тех, кто был уличен в ложных обвинениях. Доносчики, как я отмечал в другом месте, были неизбежным злом, порожденным особенностью римских законов, согласно которым любой гражданин мог выступить обвинителем в уголовных делах. Института государственного обвинения в судах не существовало; поэтому приходилось предоставлять частным лицам свободу обвинять. Но Траян принял все возможные меры, чтобы предотвратить несправедливые и тиранические доносы.

Поводом для этого часто служили фискальные интересы. Доносчики старались выставлять их на первый план и расширять, чтобы под этим благовидным предлогом удовлетворить свою алчность. Траян [7], враг всякой лести, особенно остерегался той, что прикрывалась ложным рвением к его выгодам. Он, конечно, не отменил законных податей, но предотвратил возможность притеснения граждан под этим предлогом. Суды были открыты для всех, кто считал себя обиженным агентами и управляющими императора; и фиск, чье дело, по словам Плиния, никогда не бывает плохим при хорошем принце, часто проигрывал процессы.