«Не думай, что ты будешь властвовать над рабами. Пусть парфяне найдут в тебе защитника, а сам смотри на них как на граждан. Кротость и справедливость принесут тебе тем большую честь, что эти добродетели неведомы варварам».

Затем он повернулся к послам, восхваляя царевича, его воспитание в Риме и его кроткий и мудрый нрав. Однако добавил, что им следует терпеть своих царей, даже если они не вполне довольны, ибо частые перемены вредны государствам.

«Не удивляйтесь, – сказал он, – что даю вам столь бескорыстный совет. Рим, пресыщенный славой и завоеваниями, достиг того, что радуется миру даже среди чужих народов».

Г. Кассию, наместнику Сирии, было приказано сопроводить нового царя к берегам Евфрата.

Кассия (которого не следует путать с тем, кто при Тиберии женился на Друзилле, дочери Германика [4]) отличали заслуги. Поскольку мир, царивший в империи, не давал ему возможности проявить себя в военном деле, он посвятил себя юриспруденции, в которой преуспел. Когда же, как наместник Сирии, он получил командование армией, то приложил все усилия, чтобы достойно исполнить свой долг. Он упражнял легионы, насколько это было возможно в мирное время, восстановил прежнюю дисциплину, держал войска в готовности, будто враг был уже близко, – словом, делал все, чтобы поддержать славу своего имени, еще памятного в тех краях со времен знаменитого Кассия, прославившегося убийством Цезаря, а затем и своей доблестью в этих землях.

Поручение, которое он [наместник Сирии Умидий Квадрат] должен был выполнить относительно Мехердата, не представляло трудностей; но в конце концов он исполнил его как человек умный. Он вызвал парфянских вельмож, участвовавших в заговоре, и, прибыв в Зевгму на Евфрате, передал им их царя, при расставании дав ему очень мудрый совет. Он сказал ему, что варвары в начале предприятия полны огня, но если не поспешить с действиями, их рвение быстро ослабевает и может даже превратиться в предательство: поэтому Мехердат не должен терять ни мгновения и как можно скорее двинуться на врага.

Мехердат был молод, неопытен и воображал, что привилегия царской власти – предаваться роскоши и удовольствиям. Предатель, видя его в таком настроении, убедил его пренебречь советами римского наместника. Абгар, царь арабов Эдессы, задержал его на несколько дней в своем городе, устраивая пиры и развлечения.

Между тем Каррен, предводитель недовольных, собрав войско, известил Мехердата, что всё готово и что, если он поспешит к нему присоединиться, можно надеяться на самый счастливый успех. Молодой князь совершил здесь вторую ошибку: вместо того чтобы пересечь равнины Месопотамии, он углубился в горы Армении, где уже начинались зимние холода. Ему пришлось бороться с трудностями пути и снегами, но в конце концов он соединился с Карреном на равнине.

Вместе они переправились через Тигр, взяли Ниневию [5], древнюю столицу ассирийцев, и Арбелу, место, знаменитое победой Александра над Дарием, завершившей падение Персидской империи. Изат Адиабенский [6], через чьи земли они проходили, присоединил свои силы к их войску – но это был ненадежный союзник: внешне выказывая дружбу Мехердату, в сердце он склонялся к Готарзу.

Готарз, прежде чем выступить против врага, пожелал снискать благосклонность богов. Он отправился на гору Самбулос, чтобы вознести молитвы местным божествам, и особенно Гераклу, которого там особо почитали. Жрецы поддерживали суеверия народа мнимой диковиной, которую Тацит передает вполне серьезно, нимало не сомневаясь в ее правдивости.

Бог, говорит он, в определенные сроки во сне извещает своих жрецов, чтобы они приготовили ему коней для охоты в окрестностях храма. Кони, навьюченные колчанами, наполненными стрелами, скачут по лесам и возвращаются лишь к ночи, усталые и с пустыми колчанами. Затем бог в новом сновидении указывает жрецам, где он охотился, и там находят тела убитых зверей. Таково повествование Тацита, в котором легко распознать уловку и обман жрецов, охотящихся под именем Геракла.