– Ты лоботряса моего увидишь, ко мне приказывай, а я до Ваньки пошёл. – Не стал терять времени Матвей и шире отворил приоткрытую дверь в жилую половину дома.

У правой стены избы с большим волоком стоял крепкий стол с лавкой, за которым в углу была сложена добротная печь. Левее, на широких полатях, раскидав в стороны свои руки, лежал весь блестящий от пота, занемогший сын кузнеца.

– Здорово Ванька! Шельмец, ты чего? Хворать удумал? – Матвей взял руку больного в свою ладонь. Пульс был частый, но слабый и неравномерный. Обильные следы на рубахе от мокроты, которую выкашливал болезный малец, были с кровью.

Юнец на приветствие знахаря никак не отвечал. Его закрытые глаза и тихое, бессвязное бормотание говорили о том, что малый бредит и на окружающее никак не реагирует. Дело было дрянь. Судя по дыханию, от лёгких у него уже почти ничего не осталось. Температура держалась такой высокой, что на нем можно было яйца без печи жарить.

Поправив подушку, чтобы голова Ваньки была повыше, Матвей замер и стал слушать хриплое дыхание мальца, затем укоризненно покачал головой и стал ждать Егорку с экстрактами трав и корений. Совсем паренёк ослаб, не поднять ему того, кто уже второй ногой в могилу наступить удумал. И никому не поднять. Вон, городские умельцы любят только кровь по всякому поводу пускать, да за большие деньги морфием рядиться. Где уж им.

– Я здесь, учитель. – Запыхавшийся Егорка по распоряжению хозяина быстро зашёл в избу, аккуратно развязал на столе мешок со снадобьями и сел с устатку прямо на пол. – Ты уж постарайся как надо Матвей. Хороший он парень, не такой как все.

– Запоминай Егорка, при такой сильной чахотке мы можем только облегчить страдания и не более того. Мирра восстановит равновесие во всех органах, а настой белладонны и опия снимут сильную боль. – Матвей на глаз смешал микстуру, добавляя в чистую склянку из трёх баночек, которые принёс с собой. – Анютка! Где ты? Поди, сюды!

– Тута я, Матвей. – Анюта прибиралась поблизости в сенях, ожидая, когда её позовут и, услышав своё имя, мигом вбежала внутрь. Увидев, как Егорка смотрит на каравай, она отломила небольшой кусок и подкормила вечно голодного ученика знахаря.

– Молока побольше хворому давай, тёплого. А как станет хуже, вот держи. Чуть в кружку плеснёшь и разведёшь чистой водой, но не студёной. Ему сразу легче станет. Да, холодное пить, и есть совсем не давать, и горячее тоже, только тёплое. – Сказал Матвей, передав микстуру Анютке и открывая дверь в сени. Больше он здесь помочь ничем не мог.

– Ну как? Вылечил? – С надеждой на чудо спросил Арсений, который относительно недавно схоронил жену и не был готов к ещё одним похоронам. Кроме того, что Ванька – единственный сын, он был и незаменимым подспорьем в кузнице, где одному много не наработаешь.

– Ты готовь его, пора уже. Два, может три дня осталось. Никто ему не поможет. – Матвей знаком показал Егорке, что они уже уходят и пошёл обратно к себе до хаты.

Арсений так и остался стоять на дворе с поникшей головой, не зная, куда девать опущенные руки, которые не привыкли к безделью. Надежды у него более не осталось. Если Матвей так сказал, значит так и будет. – Анютка! Собирайся, в церковь сейчас пойдём. Отцу Георгию кланяться.

* * *

– Почему ты ему не помог? Ты же всё можешь, Матвей! – Гневно спросил ученик у своего учителя, как только они чуть отошли от селения. – Сердца у тебя нет! Помрёт же Ванька! Дай ему отвары, да настои целебные, ты же даже не попробовал!

– Нутро у него всё хворью изъедено. Лишний он уже на этом свете. Только червей кормить и сможет. Ничего, видать, в следующей жизни дано ему будет. – Настроение у Матвея и так сделалось поганое и утешать своего бестолкового ученика он не собирался, тем более что это вообще не его конёк. Избегая неприятной и бесполезной беседы, он ускорил свой шаг, зная, что калека за ним не поспеет.