После смерти Феодосия Западная империя жила как бы в летаргическом состоянии, постоянно подвергаясь нападениям со стороны вестготов, гуннов, затем германцев. Царящий повсеместно экономический и политический хаос, усугубляющийся социальный и идеологический кризис, охвативший рабовладельческое (античное) общество, – все это делает понятным, почему церковь все в большей мере воспринимается как единственный центр устойчивости в зыбком мире. Именно общий упадок, несмотря на все его негативное влияние, стал той средой, в которой в конечном счете созрели условия для выстраивания папской верховной власти.

В сложнейшем процессе формирования верховенства папы исходным моментом послужило особое положение римского епископа как патриарха Запада. Правда, ранг и полномочия патриарха в общих чертах были одинаковы для всех патриархатов. Однако в римском и византийском центрах предпринимались попытки возвести этот сан на более высокий, «вселенский» уровень. (Остальные патриархи старались скорее укрепить свою власть в данном регионе, утвердиться в своей независимости от кого бы то ни было.) Верховенство римского епископа как главного авторитета в толковании принципов веры в то время уже не подвергалось сомнению, оно было признано и восточными императорами. Но в Риме верховенство это (и здесь невозможно было не учитывать юридические аспекты подчиненности западному патриарху других западных епископов) трактовалось – в проекции на вселенскую христианскую церковь – как полноправное управление всеми делами церкви и как обладание высшей судебной властью. Правда, с этим не соглашалась не только Византия, протестовали и другие патриархи.

Впрочем, непосредственная юрисдикция римского патриарха даже в латинском мире ограничивалась лишь Центральной Италией. В эллинизированной Южной Италии, в Африке и особенно в Испании влияние его было куда слабее, а в Северной Италии и в Галлии вообще едва ощущалось. Особенно успешно выступали против Рима, отстаивая свою автономию, Карфаген, Арль и Милан.

Таким образом, фактическое соперничество за верховную власть над всей христианской церковью существовало лишь между Византией и Римом. Константинополь настаивал на своем верховенстве, ссылаясь на реальную политическую ситуацию, Рим же на первый план выдвигал теологические аргументы. С конца IV в. все чаще говорилось об апостольском характере римской церкви, об авторитете святого Петра. Опирающийся на подобные бесспорные аргументы приоритет в равной степени признавался как Востоком, так и Западом, но не как обоснование права на управление всей церковью. О значении идейных моментов, которые должны были подкреплять притязания на высшую церковную власть, свидетельствует то, что Константинополь, кроме такого явного факта, как близость к реальной имперской власти, также вынужден был искать опору на апостольский авторитет. Согласно легендам, древнюю византийскую церковь, еще до Петра, основал брат Петра, апостол Андрей Первозванный. Следовательно, Константинополь как церковный центр не только был одного ранга с Римом, но даже «старше» его.

С конца IV в. и на протяжении всего V в. папы все более решительно отстаивали приоритет Рима. Правда, их усилий в это время хватало лишь на то, чтобы как можно более убедительно аргументировать принцип своего верховенства, – на проведение же этого принципа в жизнь сил пока недоставало. Однако работа над этими вопросами весьма способствовала росту самосознания пап, – нужен был лишь благоприятный исторический момент.

Какие конкретные документы свидетельствуют о развитии принципа папства? От папы Сириция (384–399) сохранился и дошел до нас первый папский декреталий (датированный 385 г.). До той поры папы если что и писали, то в стиле обычных частных писем. Папа Сириций был первым, кто в переписке прибег к высокому официальному языку, каким писались императорские документы. Ему же принадлежат слова, что римский епископ должен печься не просто о своей (римской) церкви, но обо всех церквах.