За всеми этими изменениями в организационной структуре христианства стояли определенные социальные и идеологические перемены. Так, в общине все большую роль играют те богатые и знатные люди, против которых менее чем столетие назад провозглашалась беспощадная борьба. С присоединением к церкви богачей увеличивалась общинная собственность, а значит, возрастала и власть тех, кто ею управлял. Сращению богатства с духовной властью способствовало, в конце концов, и то, что епископы во многих случаях и сами изначально были людьми далеко не нищими. Теологическую базу епископской власти, формирующейся в ходе истории, обосновали во многих отношениях задним числом, уже в прочно стоящей на собственных ногах церкви: истоки этой власти возводили, через апостолов, фигурирующих в подредактированных с течением времени евангелиях, к самому Иисусу Христу. Так во второй половине II в. завершился первый и наиболее важный период развития христианства: сформировался институт епископата, а вместе с ним и церковь как институт.

Процесс централизации внутри христианства протекал не одномоментно. Скорее всего, система епископата сложилась поначалу не в Риме, а на Востоке, в Малой Азии. Во второй половине II в. христианское движение управлялось епископами, поддерживавшими регулярные контакты друг с другом, и состояло из сети находившихся под их строгим надзором местных церквей, которые стремились к единообразию и в догматах веры, и в организационных принципах. Во многом благодаря этому христианство и оказалось способным – по крайней мере, в своей духовной сути – выстоять в условиях охватившего Римскую империю кризиса.

Епископальная организация церкви впервые открыла возможность достижения общего согласия в вопросах канонизации (единообразия) догматов христианской веры. В молодой церкви неизбежно появлялось множество лжеучений (ересей) в форме отклонения от успевших сложиться идейных, теоретических или организационных традиций. Вообще говоря, возникновение ересей показывает, что к началу II в. уже было от чего отклоняться, то есть имелось претендующее на всеобщее признание вероучение, которое многие церкви принимали, в то время как другие что-то в нем отвергали. (Пока не было церкви, объединенной в единую систему, каждая экклезия считала свое учение единственно правильным.) В борьбе различных, взаимно обвинявших друг друга в заблуждениях и раскольничестве (схизма) направлений и выковывалась претендующая на всеобщность (католическая) церковь, в религиозной форме выражавшая те политические устремления, которые были направлены на единение распадающейся империи.

В молодой церкви, надо полагать, было много теологических и организационных вопросов, которые требовали решения. Единство церкви и единство борьбы с лжеучениями обеспечивалось соборами, с конца II в. созывавшимися уже регулярно. Особенно бурно проходили соборы в восточных церквах; в полемике, которая здесь велась, вырастали ведущие теологи (Отцы Церкви), разрабатывающие единое христианское вероучение. Как правило, на соборы съезжались епископы какого-либо региона (провинциальный собор), чтобы обсудить спорные вопросы и выработать единую позицию. Здесь еще сказывалось то обстоятельство, что таких понятий, как вселенская церковь, Вселенский собор, пока не существовало, – то есть в форме собора продолжал жить принцип коллегиального управления церковной системой, осуществляемого епископами равноправных церквей.

В III в. власть и авторитет епископов упрочились, к задачам управления, литургического служения и обучения добавились такие функции, как охрана чистоты и аутентичного истолкования вероучения. Незыблемый авторитет епископства как института обосновали: с теологической стороны Иреней (ок. 130–202), с правовой – Тертуллиан (160–230?). Истоки епископства как коллегиального института и власть, которой наделены епископы, оба теолога возводят к апостолам, апостолы же получили власть от самого Христа. В этой конструкции еще не было речи о примате римского – или какого-либо другого – епископа, о его верховенстве над остальными епископами.