Мысли в голове Аделаиды устроили дикую скачку, а нервы, отвыкшие от рабочего напряжения, натянулись до предела. Девушка, не обращая внимания на непрекращающиеся расспросы Бака, задумчиво пялилась в костер и грызла ноготь.

– Ладно! – вдруг выпалила она, оттолкнула слепого парнишку в сторону, затем схватила рыцаря за воротник стеганой рубахи и встряхнула как следует. – А ну просыпайся, ты, мешок с говном! У меня нет времени смотреть, как ты подыхаешь.

– Что ты делаешь? – Бак неловко встал на ноги и принялся заступаться за незнакомца. – Он же болен. Разве не видно?

– Это тебе должно быть не видно, – огрызнулась она и влепила рыцарю звонкую пощечину, но это не принесло результатов. На его мертвенно бледной щеке даже следа не проступило. – Поменяйся вы местами, так он тебя прирезал бы без сомнений.

– Прирезал? Но почему?

– В том мире, в котором живут он и ему подобные это считается милосердием. Зачем бороться за жизнь? На все есть воля Создателя. Так ведь? – она отпустила еще одну пощечину. – Прирезал бы тебя как миленького, чтоб ты наверняка окочурился. Видите ли, путь смиренных и убиенных лежит прямиком в небесные чертоги.

– Так он из этих? – Бак слегка отстранился. – Из божьих людей?

– Из этих, из этих… – потеряв надежду привести рыцаря в чувства, Ада уселась рядом с ним на землю и разочарованно стукнула костяшкой указательного пальца ему по лбу. Рыцарь нахмурился, но через мгновение его лицо снова расслабилось. – И если этот не выживет, то у нас с тобой будут большие проблемы, пацан.

– Это от чего?

– От того, что перед тем как отключиться он успел сказать, что в долину пришел священный поход. Везде, куда приходит священный поход начинаются проблемы.

Нир, купеческий сынишка, кое-что рассказывал про божьих людей, но в этих рассказах никогда не упоминались походы. Только костры и страх. Но даже будучи обычным фермером Бак смог сложить в своем воображении одно с другим. Картинка получилась огорчающая.

– Так они пришли чтобы всех сжечь? – решил он уточнить свою догадку.

– Не всех, но многих.

– Но тогда нам нужно срочно предупредить долинных! – Бак вскочил на ноги, но быстро понял, что сам он далеко не уйдет, а Ада не особо-то спешит помогать ему. – Ты чего?

– Сядь и успокойся. По своему опыту знаю, что паника ничем не поможет, а вот хорошего пинка в сторону могилы даст.

– И что теперь? Мы будем просто сидеть и ждать пока моих друзей… пока моего отца… – он не мог выдавить из себя нужные слова.

– Нет. Мы будем сидеть не просто так. В первую очередь нам нужна информация. Вот сам подумай, если этот красавец однорукий, – она подняла рыцарский кортик и начала чертить на земле простенькую карту, которую все равно Бак не видел, – оказался в лесу, на юг от твоей деревни, а перевал на большую землю – на севере, то, о чем это нам говорит?

Бак сперва не ответил, раздумывая над задачкой, а через пару секунд сказал: – О том, что он очень долго шел.

– Нет же, балда. Это значит, что как минимум силы похода укрепились на перевале, и может быть даже в долине. Иначе как бы он оказался так далеко на юге, да еще и порубленный? Очевидно, было сражение. Теперь надо выяснить, кто с кем сражался, кого победили и сколько еще осталось. Сомневаюсь, что ваши мужики с вилами и топорами смогли бы так рыцаря уделать.

На лицо Бака упала тень отчаяния. Всего две недели назад он не мог и представить себе, что в его монотонной и скучной жизни может случиться хоть что-то, отличающееся от рабочей рутины. «Сей да паши, – как частенько говаривал его отец. – Сей да паши и не будешь знать горя.» Сейчас же, стоя в кромешной темноте слепоты с изуродованным лицом и руками, и думая о том, как его село пожирают пожары войны, он хотел, чтобы все стало как прежде. Он хотел снова увидеть Рака, согнувшегося под слабым утренним солнцем и ворчащего обо всем подряд, потому, что деревянный разметочный колышек, который он забивал, уперся в валун и никак не двигается дальше. Он хотел увидеть хитрый прищур Нира, задумавшего очередную пакость, за которую в итоге непременно получит по шее. Было бы здорово снова почувствовать непередаваемый запах стряпни Мирты, разносящийся ветром по округе и заставляющий добрую половину деревни завидовать белой завистью кузнецу Ульфу…