Сулиоты, как обычно, довольные своим успехом, бездействовали, а Али вскоре после этого, прикинувшись причиной ссоры с жителями Аргирокастро, написал сулиотам письмо в самых лестных выражениях, приглашая их присоединиться к нему в экспедиции против этого города и предлагая им платить вдвое больше, чем албанцам, поскольку, по его словам, они вдвое храбрее, чем они. Сулиоты, справедливо не доверяя Али, не смогли устоять перед соблазном столь больших денег; но они были достаточно благоразумны, чтобы послать только семьдесят человек под командованием Цавелласа, достаточных, как они уверяли его в своем письме, для того, чтобы он одержал победу во всех кварталах. Али, поняв их недоверие, не обратил на это внимания; он принял своих помощников со всем уважением и, присоединив их к 10 000 отборных албанцев, отправился в Аргирокастро. Примерно в тридцати милях от Яннины он сделал привал; сулиоты, не подозревая о предательстве, сложили оружие и легли отдохнуть. Али тут же приказал своим албанцам обрушиться на них и взять в плен. Сулиотские воины не смогли оказать сопротивления, и всех их было решено отвести в Джаннину и бросить в ее подземелья. Внезапно повернувшись, Али направил свой поход на Сули, надеясь застать жителей врасплох. К счастью, один из пленных сулиотов вырвался из рук своих проводников, бросился в реку Тиамис и, переплыв ее под ливнем шаров, достиг гор и возвестил о приближении Али, который через три часа прибыл к устью дефиле, которое, как он теперь убедился, хорошо охранялось. Не решившись атаковать их, хитрый паша отступил, решив испытать действие хитрости и коварства. Призвав к себе Цавелласа, он пригрозил ему самой жестокой смертью, если тот не отдаст ему во владение Сули. «Как я могу это сделать, – ответил тот, – когда я твой пленник? Если ты хочешь, чтобы я сделал это, дай мне свободу; позволь мне послать в Сули за моим сыном, и пусть он останется в твоих руках в качестве заложника». Али согласился; сын Ламброса Цавелласа, восемнадцатилетний юноша, был отдан ему в руки, и отец отправился обратно в Сули. Али ожидал исполнения своего обещания, когда ему вручили следующее письмо.

«Али-паша Тебелин, я ликую, что обманул плута; я готов защищать свою страну от такого разбойника, как ты. Мой сын может умереть, но я отомщу за него прежде, чем могила примет меня. Некоторые турки, как и ты, скажут, что я отец без жалости, пожертвовавший сыном ради своей личной свободы. Но скажи мне, разве ты, став хозяином наших гор, не вырезал бы моего сына и все население? Кто бы тогда отомстил за него? Теперь, когда я свободен, мы можем быть завоевателями; моя жена еще молода, и у меня могут быть другие дети. Если бы мой сын роптал на то, что его принесли в жертву за его страну, он был бы недостоин жить и носить мое имя. Ну же, неверный. Я горю жаждой мести!

» Я, твой заклятый враг, Цавеллас».

Это письмо привело Али в ярость, но его страсти всегда находились под контролем благоразумия, и он не счел нужным причинять вред заложникам. Он предпочел устрашить сулиотов демонстрацией своих сил. Свою армию в 15 000 человек он разделил на четыре корпуса, два самых крупных из которых, под командованием его сына Мухтара и его самого, заняли сулиотские деревни у дефиле, ведущих в Сули.

Сулиоты разработали дерзкий план, как застать пашу посреди его лагеря и увести его; но, к счастью для Али, он стал ему известен, и он решил больше не медлить, а совершить задуманное нападение. Собрав своих офицеров и 7000 или 8000 самых храбрых албанцев, он обратился к ним с речью, рассчитанной на возбуждение их фанатизма и ненависти к сулиотам, и обещал вознаграждение в 500 пиастров каждому из тех, кто проникнет в Сули и возьмет его. Албанцы выхватили мечи и поклялись исполнить его желание.