А специальную часть той команды составляли даже как бы зарубежные граждане, очень желающие стать частью славного Соплеска и по зову своего широкого зарубежного сердца стремящиеся помочь молодцам-атаманам в их нелегкой работе по правильному и эколого-демократичному размещению чего-то того, что где-то там должно быть размещено. А надо знать, что в то время это говорило о высочайшем уровне руководства. Потому как в те времена импортные граждане, пусть даже и имеющие гражданство свое не особо удаленное от наших границ, все как на подбор были самыми передовыми, креативными и многознающими и служили примером, на который пытались равняться все остальные местные жители. Пытаться-то пытались, да не у всех получалось, разве что у самых продвинутых. А такими, как известно, могут быть только те, кто дышит особым воздухом, который, по слухам, закачивается внутри дорожного кольца, ограничивающего эту благословенную зону. Потому-то так и стремятся попасть в эту зону жители всех остальных областей страны. Может, тут дело в воздухе, а может, в каком строении тела, ну там в особой гибкости позвоночника или особой длине, подвижности и неприхотливости языка. Ну да мы не будем вдаваться в анатомические тонкости. Но вот что удивительно, через какое-то время вся несомненная передовитость и креативность импортных граждан понемногу куда-то уходит, постепенно сходя на обычную обыденность, так что глядя на импортных граждан, многие местные граждане уже не испытывают первоначального восторга, а то и вообще безразлично проходят мимо, не находя в них никакого особого интереса. Впрочем, со временем и ножи теряют остроту, и пиво скисает, и краски блекнут. Что уж тут рассуждать об импортных гражданах, по собственной прихоти оторвавшихся от родных корней. Но все это случается позже, а тогда – да, идеи их были яркими, сверкали новизной, напоминали праздничные хлопушки, хотя и эффект от этих идей был таким же как у хлопушек: шумно, цветасто и очень мусорно.

Собрал Гвидон Гвидонович всех атаманов, вышел к ним в окружении своих ближних и говорил с атаманами ласково и по-доброму. И восхитились все атаманы словами и помыслами его, и прониклись большим уважением к нему, и поднесли ему, как положено, разных безделиц, ну, там из Тулы пряников, из Башкирии меда, из Сибири омуля, с Дона лещей, с Поволжья осетров, а из Мурманска палтусов. И как же не восхититься таким руководителем, если сказанное им было просто изреченной мудростью, с которой никто и поспорить не мог, если мудрость эта легла как пушистое теплое покрывало на застывшие души атаманов и отогрела их.

Гвидон Гвидонович объяснил, что времена пришли другие, задачи поставлены перед Соплесками новые, и пути их решения атаманам непривычны, но это совершенно не страшно, он сам и его высокопрофессиональная команда всему обучена, знает, что делать и обязательно обучит этому и атаманов. А, кроме того, возьмет на себя все тяготы непростой отчетной бумажной работы, все, что связано с выполнением специальной программы по сооружению новых объемов размещения того, что должно быть размещено, все вопросы со всеми надзирающими и контролирующими структурами. Вот такое славное руководство было ниспослано Соплескам Самым Специальным предприятием. Соплескам на местах оставалась только их привычная работа принимать то, что должно быть принято и укладывать там, где оно должно быть уложено. Но, понятно, строгость должна быть и ежели атаманам чего-то надо было для работы, то нужно доказать что это действительно надо в соответствии с установленными нормами и правилами. Для этого собирались все атаманы в столице, и докладывали они о достижениях своих, а также о том, что им необходимо для обеспечения грядущих достижений. И внимательно внимал им Гвидон Гвидонович и ближние его, и обнаруживали они глубокое понимание насущных нужд подчиненных им Соплесков и судили они о нуждах этих строго и справедливо.