С целью дальнейшего сведения системы военного образования к единообразию, в 1837 г. началось преобразование Школы по образцам кадетских корпусов. Согласно новому положению вместо Школы подпрапорщиков и юнкеров учреждалось военное училище[40]. В ходе этих изменений контроль деятельности этого учреждения усилился, хотя полного слияния с кадетскими корпусами в организационной структуре все же не произошло. Так воплощались планы Николая по «окультуриванию» юных представителей дворянской молодежи, которые были значительно более восприимчивы к воспитанию, чем их старшие предшественники.

Данный проект преобразования был окончательно утвержден в 1838 г. Учебное заведение находилось в ведении главного директора Пажеского, кадетских корпусов и Дворянского полка, а все постановления для военно-учебных заведений второго класса были обязательными для исполнения. Учебное заведение, долгое время стоящее особняком, встраивалось в единую систему подготовки военных кадров.

В связи с этими преобразованиями происходили перемены в области управления учебного заведения и организации учебных групп. После реорганизации училище управлялось директором. Требования к руководителю заметно возросли, – кандидат на эту должность помимо высочайшего доверия и признания своих заслуг в области военного дела обязательно должен был иметь генеральский чин. Управление учебным процессом, как и ранее, находилось в руках инспектора классов, а рота – ротного, а эскадрон – эскадронного командующего. Три последних должны были быть в чине не ниже полковника или подполковника[41].

Заведение по-прежнему выпускало офицеров пехоты и кавалерии и в соответствии со своим профессиональным назначением училище состояло из двух подразделений: роты (120 чел.) и эскадрона (80 чел.). Каждый из них делился на четыре отделения, во главе которых стояли унтер-офицеры. Старшим чином в роте был фельдфебель, а в эскадроне – вахмистр. Эти звания давались лучшим воспитанникам, которых выделяли по совокупности достижений в учебе, строевой службе и отличавшимся безукоризненным поведением[42].

С момента образования Гвардейской школы одной из ее ключевых проблем стал хронический недобор воспитанников. Администрация заведения пыталась устранить это неприятное положение путем привлечения дополнительного числа поступающих, которых можно было найти, в том числе среди недостаточно успешных кандидатов Пажеского корпуса. Гвардейская школа была привлекательна для них как своим привилегированным статусом, так и возможностью сделать в перспективе военную карьеру, особенно при выпуске в гвардию. По окончанию курса воспитанники производились в офицеры: лучшие из них попадали в гвардию, а остальные – в армию.

Возраст воспитанников после преобразования учебного заведения стал значительно более юным – места молодых мужчин заняли мальчишки. В училище принимались по особому экзамену юноши 14–15 лет, причем допускалось принимать и тех, кто старше или младше на 6 месяцев назначенного возраста. Подростковый возраст считался наиболее восприимчивым к овладению науками и приобщению к военному порядку. Это были живые, активные молодые люди, обучению которых необходимо было уделить самое пристальное внимание.

Приемная кампания в связи с новыми требованиями упорядочивалась и приобретала большую формализацию. К открытию приемных дат составлялся список кандидатов на основании прошений, ранее поданных в училище от имени родителей или иных родственников. Для зачисления в Школу юноши предоставляли набор документов: свидетельство о рождении и крещении, о дворянском происхождении, формулярные списки службы отцов, документы о перенесенных инфекционных заболеваниях (оспе), о здоровом телосложении, о наличии средств на обучение, а также реверс (для обеспечения себя в кавалерийской службе). К этой кипе бумаг прилагались документы, подписанные родственниками и свидетельствующие о готовности содержать будущего воспитанника во время всего срока обучения