Пешеходный мост, переброшенный с правого высокого берега Сожа на левый низкий, имел заметный уклон. Вот почему мы с братом всякий раз чуть ли не бегом спускались по его гладкому асфальтовому покрытию. А маленький наш племянник, подхваченный за руки, совершал при этом «гигантские шаги».

Располагались мы не на самом пляже, а несколько поодаль от воды – под деревьями. Трёхлетнему Жене требовался послеобеденный сон, а тут и тише, и спокойнее. Укладывали его на раскладушке, которую всякий день брали в пляжном прокате. Племянник спал, а мы отдыхали. Купались. Закусывали. Перекидывались воланом в бадминтон.

Ниже по склону возле густой полосы кустов, отделяющей прибрежную песчаную зону от древесно-травяной, временами образовывался волейбольный круг. Разумеется, и мы нередко присоединялись к играющим, благо стук мяча за отдалённостью разбудить нашего малыша никак не мог, да и раскладушка оттуда отлично просматривалась.

Пляжная игра в кругу от спортивной отличается общедоступностью. Тут и ассы, и новички вполне уживаются. Новичкам разве что мяч реже достаётся, а так полная демократия и задача у всех одна – посильнее «загасить». Частенько в таковой игре и девушки участие принимают. Как правило – ладненькие, симпатичные. Которые пострашнее, вообще не любят на пляже показываться.

И вот чуть ли не в первый же день нашего выхода на Гомельский пляж подходит к волейбольному кружку девушка в каком-то странном островерхом колпаке из того же цветастого материала, что и весь её купальный ансамбль. Густые каштановые мелко вьющиеся волосы, огромные с полыхающей рыжинкой глаза, и сложена изумительно. Я так и обмер! Хотя и тосковал в эту пору по Светке, но красота – не отвернёшься.

Поиграла девушка в нашем кругу довольно долго и отошла. Причём выяснилось, что размещается она неподалёку от нас на склоне – с мамой и двумя сестричками, как я догадался.

И начались мои страдания. Всякий день на пляже я только и ждал её появления. Если же погода была ненастная или девушка почему-то не приходила – муки! А чтобы подойти, да ещё к такой красавице – где уж мне. Зато был весь внимание и слух.

Вскоре я узнал, что девушку зовут Галей и что у неё хорошая, добрая улыбка с бесподобным световым эффектом. По тому, как она в одиночестве прохаживалась по пляжу и делала заплывы, я понял, что у неё независимый характер. Нередко видел её в обществе красивого молодого человека. Однако ревность, было вспыхнувшая во мне, была напрасной, ибо очень скоро пришёл к выводу, что это её родственник.

Однажды мне привелось быть свидетелем, как приглянувшуюся мне девушку клеил парень, окончивший ту же школу, что и я, но годом прежде, и поступивший в Московский институт международных отношений. Он без умолку болтал о чём-то с фиглярской жестикуляцией заправского анекдотчика, а Галя слушала, как мне тогда показалось, с большим вниманием.

Потом они, продолжая беседу, если так можно назвать монолог, воспринимаемый не очень-то благосклонно, стали прохаживаться. А затем ушли, как я теперь понимаю, на озёра, расположенные в полукилометре от реки. Но тогда моему ревнивому взору рисовались альковные сцены, достойные какой-нибудь Лукреции.

Мучения, мучения, мученья…

И вот, наконец, мне надоело быть сторонним наблюдателем. А, может быть, это влюблённость моя созрела и перешла в активную фазу? Но, скорее всего, помог случай… Дело в том, что была у меня в ту пору этакая роскошная привычка брать напрокат лодку, причём безо всякой там часовой оплаты, а за рубль, что называется, в руки. От дальней оконечности Гомельского парка, где размещалась станция проката, лодку я обыкновенно перегонял к пляжу и тут оставлял на весь день.