Благодаря подкупу и запугиваниям правительству удалось сократить абсолютное большинство Либерально-конституционалистской партии в Конгрессе. Однако Конгресс от этого не стал менее оппозиционным. Карранса, в свою очередь, никак не хотел осознать, что радикальные настроения депутатов вовсе не объясняются закулисными интригами Обрегона, а просто отражают господствующее в стране общественное мнение. Президент считал парламент «недисциплинированным» и даже прекратил назначать министров, которых должны были утверждать парламентарии, предпочитая править с помощью исполняющих обязанности глав тех или иных ведомств.[64]

Конечно, Обрегон, как уже упоминалось, оказывал влияние на руководство Либерально-конституционалистской партии, прежде всего через своего представителя в Мехико Аарона Саенса. Последний тоже был депутатом Конгресса и председательствовал на его заседаниях. Именно через Саенса пытался установить связь между Обрегоном и Сапатой Хильдардо Маганья.

Однако в общем плане следует вновь подчеркнуть, что мексиканские партии того периода вообще никакими партиями не являлись. Это были оторванные от народа клубы политиков, поддерживавших ту или иную кандидатуру на выборный пост. После выборов партии, как правило, влачили малозаметное для населения существование. Именно на это обстоятельство и рассчитывал Карранса. Как и Порфирио Диас, «дон Венус» полагал, что с помощью административного ресурса может навязать стране любого кандидата[65] и создать для этого любую политическую партию. Ведь формально партия требовалась для соблюдения одной из традиций мексиканской политической жизни: никто не мог сам выдвинуть собственную кандидатуру на какой-либо пост, это сочли бы нескромным.

Поэтому презиравший все партии, эти «клубы безответственных болтунов», Карранса все же решил на всякий случай создать свою карманную партию, получившую в 1918 году название Либерально-националистической. Тем самым Карранса акцентировал внимание избирателей на своем основном козыре: именно он является самым активным борцом против американского империализма, в то время как Обрегон связан с янки сомнительными коммерческими делами. Партию курировал министр внутренних дел Берланга, что и должно было обеспечить этой новоявленной политической структуре административный ресурс.[66]

Столичные газеты стали сразу же восхвалять новую партию и критиковать старую (такую прессу обеспечивали финансовые дотации Берланги). Но основным рычагом влияния правительства на политическую жизнь был контроль над телеграфом и железными дорогами. В то время все политики и генералы страны вели оживленную телеграфную переписку, содержание которой немедленно докладывалось президенту. К тому же по указанию Каррансы телеграф мог вообще не пропускать те или иные сообщения, парализуя контакты оппозиционных политиков. То же самое относилось к железным дорогам. Обычной формой предвыборной борьбы были поездки кандидата на специальном поезде по регионам страны. Автомобили тогда практически отсутствовали, так же как и дороги для них, а путешествовать верхом на лошади было бы весьма некомфортно многим политическим деятелям, не умевшим держаться в седле. На обычных поездах кандидаты не ездили – видимо, не очень-то высоко ценя собственных избирателей. Спецпоезда же могли быть задержаны по приказу Каррансы в любом месте, что срывало намеченные в том или ином городе встречи с избирателями.

Обрегон, тем не менее, активно, хотя и не публично расширял собственную политическую базу. После образования КРОМ генерал немедленно установил с этой организацией плотный контакт. Он знал Моронеса еще по деятельности последнего в «Доме рабочих Мехико». Моронес прекрасно помнил, что именно Обрегон в 1915 году пошел на контакт с рабочими столицы и санкционировал создание «красных батальонов». В августе 1919 года Моронес и Обрегон заключили секретное соглашение. Согласно этому пакту КРОМ обязывался активно поддерживать президентскую кампанию Обрегона. В обмен Обрегон в случае избрания соглашался на создание Министерства труда, которое должен был возглавить человек по выбору КРОМ (фактически по выбору Моронеса). Вплоть до создания этого ведомства представитель КРОМ должен был возглавлять Министерство промышленности и торговли. Обрегон в качестве президента обязывался также минимум раз в неделю принимать лидера КРОМ и консультироваться с ним по всем вопросам, связанным с положением пролетариата в стране.