«Николас» – ответил я. – «Меня зовут Николас».

Тогда я спросил про красный свитер. Энтони сказал, что вещь раньше принадлежала ему, но теперь юноша вырос, поэтому я могу носить этот свитер. Он был рваный и поношенный, но я был рад даже этому. Энн, заметив, в каком я состоянии, предложила остаться у них дома ненадолго. Я не отказался.

С тех пор мы проводили много времени вместе. Сначала меня планировали отпустить тогда, когда мне станет лучше. Но к тому моменту мы привязались друг к другу (чего я стараюсь не делать), и ребята предложили мне остаться жить у них. К тому же, я рассказал им свою предысторию (естественно, предысторию Николаса). Со временем они стали считать меня своим младшим братом, а я в ответ считал их своими старшими братом и сестрой. Никогда еще я так не хотел убегать из дома… Они смогли дать мне почувствовать себя нужным, любимым.

Я помогал Энтони работать в поле, а Энн – готовить. Мне нравилось этим заниматься, ведь кулинария – один из видов творчества. Хотя творчества своего я никому из них не показывал. Боялся, что они отвергнут меня из-за моего проклятия.

За время проживания с Версоу я узнал больше информации о тех, кто приютил меня. Энтони Честер Версоу, 18 лет. Красивый и харизматичный, да к тому же трудолюбивый юноша, которого знают все в округе. Длинные светлые волосы, чаще всего собранные в высокий хвост и изумрудно-зеленые, излучающие бесконечное добро глаза. Соседи мечтают выдать своих дочерей замуж за него. Энн Лили Версоу, 17 лет. Мягкосердечная, но немного отстраненная и замкнутая девушка. Так же трудолюбива, как и свой брат. Такие же светлые, но короткие локоны, такие же изумрудно-зеленые глаза. Казалось бы, идеальные «родственники» для меня, пусть и не кровные. Но судьба решила сделать свой ход.

В тот день я сделал одну из редких вылазок из дома семьи Версоу. Дела были сделаны, поэтому угрызений совести я не испытывал. И тогда я все-таки решил показать свое творчество названным брату и сестре. «Будь, что будет» – решил я, возвращаясь домой. Дело было поздно ночью. В окнах дома не горел свет. На пороге я увидел два трупа молодых людей. Это были Энн и Энтони. Позже в прихожей найдут еще одно тело. Тело Николаса, мальчика в красном свитере.

С тех пор каждый раз, когда я начинаю вести осознанную жизнь, я пытаюсь достать красный свитер. В память об Энтони и его сестре Энн… В память о тех, кто любил меня… С того момента для меня все опять стали чужими.

Толпа

Смотрю на счастливые лица

В толпе незнакомых людей.

Ах, как бы хотел я к ним влиться…

Но я не могу, хоть убей.

А люди живут, умирают,

Рождаются, женятся, любят.

И поколенья сменяют

В кругу бесконечном друг друга.

А я за людьми наблюдаю,

И хочется мне жизнь прожить

Счастливую и без страданий.

Но лучше меня пристрелить…

Моя история еще не закончена и вряд ли закончится в ближайшее время. Возможно, я так и буду скитаться по миру. Сейчас я рассказал лишь малую часть всего. Но эта малая часть для меня самая интересная. А напоследок скажу заключительную речь. Дорогой слушатель, неважно, сколько тебе лет. Неважно, где ты живешь. Неважно, кто окружает тебя. Важно то, что ты вносишь в этот мир. Если ты несешь добро и созидание, ты не останешься незамеченным. То же самое если ты несешь зло и разрушение. Все зависит от тебя самого. Прощай и помни о мальчике в красном свитере. Кагено Накаде.

Тусклый мерцающий свет лампы освещал деревянный письменный стол с немного помятой тетрадью посередине. За столом, сгорбившись, сидел юноша лет пятнадцати. Его русые волосы с фиолетовыми прядями спадали на его лицо, заслоняя обзор. Его черные радужки отражали свет лампы. В правой руке парень держал совершенно обычную синюю ручку. Поставив последнюю точку, он выпрямился и закрыл тетрадь. На обложке было почти каллиграфическим, но совсем чуть-чуть кривоватым (видимо, от усталости) почерком выведено: