– Каури, – произнесла мама, наблюдая за тем, как он убегает в свою комнату по лестнице.

Она поднесла Карлини воды, когда тот пришел в себя и смог сесть. У него сейчас было ощущение, будто на какое-то время его самого не было в теле. Он все еще чувствовал на кончиках пальцев холод.

– Карлини, – проговорила мама. – Он ведь прав.

– Мы не можем сейчас позволить себе посвящение, понятно? – отрезал старший сын, делая глоток воды. – Сначала мы выберемся отсюда. Это уже дело принципа. Как только я перевезу вас, начну новую жизнь с посвящения. Я не заслуживаю посвящения сейчас!

Мама ничего не ответила. Она лишь одарила его тревожным взглядом, понимая, что упрямого сына бессмысленно уговаривать.

…

Весь день в ковене Карлини пытался найти возможность поговорить со своим мастером. Заболевших холерой становилось все больше, поэтому все лекари и их ученики начали носить специальные маски, смазанные изнутри целебными травами и чесноком. Карлини все время отправляли в лазарет. Когда он находил возможность добежать до кабинета Ариина, его не было на месте. Это начинало выводить из себя.

До встречи в коридоре с Ньяр Карлини думал, что его не сильно задело ее поведение прошлой ночью. На это наложилась утренняя стычка с отцом, плохое самочувствие и невозможность поговорить с мастером из-за его постоянного отсутствия на месте. Сейчас все казалось враждебным: ковен, девушка, которая ему нравилась, весь мир.

«Ну не может одному существу не везти так сильно!» – причитал про себя Карлини.

      В тот момент, когда Ньяр вновь потянулась к его шее, он дошел до точки кипения. Пришлось заставить себя успокоиться, потому что у него было слишком мало сил даже на выражение собственной ярости. Карлини чувствовал себя обиженным, отвечал Ньяр на ее вопросы и просьбы односложно, потому что так ему было легче себя контролировать. Злость разделилась на порции и вымещалась в каждом «да», «нет», «может быть», «не знаю».

– Ты все еще злишься из-за вчерашнего? – спросила она наконец напрямую, подкладывая подушку под голову больного.

Карлини держал в руках настойку, чтобы она могла дать ее заболевшему.

– Я просто не могу понять, чем я заслуживаю того, чтобы убегать из окна? Что плохого случится, если твой отец узнает о моем происхождении? – спросил Карлини. – Неужели я настолько противен вам? Почему ты тогда вообще затеяла все это со мной?

Карлини не хватало воздуха. Будь то от переизбытка эмоций и чувств, будь от душной закрытой маски, из-за которой все его лицо было мокрым от пота.

Ньяр подошла ближе.

– Прости меня за это, – произнесла она виноватым и глухим голосом.

Из-за маски не было видно так отчетливо ее глаз, из-за которых Карлини не мог ей возразить.

– Хочешь, мы вместе пойдем домой? – спросила она.

– От двери? – уточнил Карлини. – Не из темного переулка, в котором нас никто не увидит?

– От двери, – ответила ему Ньяр.

Карлини кивнул, хоть до сих пор не верил в ее извинения.

Из головы не выходило утреннее происшествие с отцом и то, что последовало за ним. О том, что он видел и чувствовал, когда оказался рядом с призрачной стеной. Ему казалось, будто тот холод, который пронизывал его тело, все еще не сходит с пальцев.

– Что ты все рассматриваешь свои руки? Боишься, что зараза на них осядет? – спросил его Вальтер за обедом.

– Нет, – ответил Карлини, тут же убирая руки под стол.

– А что тогда случилось? Ты выглядишь разбитым и потерянным.

– Я кое-что видел сегодня, – шепотом произнес Карлини. – Ты ведь читал много легенд о мире, правда?

Вальтер кивнул. В его глазах тут же загорелся знакомый огонек, как всегда бывало, когда он рассказывал об историях, которые писал сам, о легендах, которые читал и изучал с особой тщательностью.