. Одним из пунктов повестки было планирование секции по истории науки на предстоящем международном историческом конгрессе в Варшаве в 1933 году243. Вскоре после окончания Лондонского конгресса Берр и Бухарин подали заявки на участие в Варшавском конгрессе, по секции «Исторические методы и теория истории»244. Предварительная договоренность о совместной секции, судя по всему, была достигнута в Лондоне. Бухарин в конечном счете в Варшаву не поехал. Ожидая предстоящего партийного суда, первого из череды партийных «чисток», которые ему предстояли на протяжении оставшихся лет жизни, он в последний момент отказался от участия в историческом конгрессе245. Его имя, однако, все еще было в программе, и секция, на которой Берр и Бухарин должны были появиться вместе, привлекла необычно большое число зрителей, пришедших посмотреть на то, как советский политик и буржуазный историк скрестят риторические мечи, защищая конкурирующие программы исторического синтеза246. К разочарованию публики, состоявшееся заседание оказалось лишь жалкой тенью ожидаемой перформативной битвы247.

Бухарину все же удалось вступить в риторическое противоборство с Берром, пусть и в одностороннем порядке. В том же году он подготовил англоязычный сборник Marxism and Modern Thought, предназначенный для западного читателя248. Открывала сборник статья самого Бухарина, а завершала его статья историка А. И. Тюменева. В своей статье Бухарин яростно полемизировал с «буржуазными» философами, противопоставляя марксизм всем основным современным философским концепциям, от логического позитивизма и прагматизма до гештальт-психологии249. Структурно и по тону статья Тюменева была схожа со статьей Бухарина, с той разницей, что это была полемика с современной западной историографией. Особенно много места было отведено Берру и критике его программы исторического синтеза. Тюменев писал, в частности, о Международном центре синтеза, создание которого он ошибочно датировал 1900 годом, и перечислял другие проекты Берра. В качестве главной цели полемики Тюменев выбрал многотомник Эволюция человечества (L’évolution de l’humanité), на тот момент – самую известную публикацию Центра синтеза. Приведя цитату из рецензии, автор которой поздравлял центр с выходом «грандиозного и великолепно описанного синтеза, охватывающего все цивилизации прошлого», Тюменев писал, что не видит в этой работе ни «единства метода», ни «общей концепции», которую можно было бы ожидать от обещанного Берром синтетического труда. «Что останется, если отбросить неумеренные комплименты? Останется лишь «историзирующая история», борьба с которой, согласно господину Берру, была главной задачей Центра»250. Статья Тюменева, которую Бухарин редактировал, дает представление о том, что Бухарин мог бы представить в Варшаве.

Лондонский конгресс оказался первым и последним участием Бухарина в академической дискуссии о научной истории. Однако ему тем не менее удалось оставить заметный след в последующих дискуссиях. Выступление советской делегации на конгрессе произвело большое впечатление на английских ученых, таких как Д. Д. Бернал, Дж. Б. С. Холдейн, Дж. Нидэм, Л. Хогбен, и других ученых с левыми взглядами, которые сами были заинтересованы в развитии марксистских концепций в их приложении к науке251. По предложению Хогбена доклады членов советской делегации были напечатаны перед началом последней секции конгресса, на которой выступали советские делегаты. После окончания конгресса они были опубликованы как сборник статей, Science at the Crossroads