– Ух, ты-ы! Вот это да-а! – Боря восхищённо следил за двумя самолётами, пока они, спустившись друг за дружкой, не приземлились на аэродроме в Горской, скрывшись за редколесьем.

– Молодцы, ребята! – Веня тоже не смог удержать восторга. И то правда! – Мастерство лётчиков ДОСААФ (Добровольное Общество Содействия Армии, Авиации и Флоту), которому принадлежал аэродром, росло на глазах! А ведь было время…

Вениамину вспомнилось вдруг, как ещё четыре – пять лет назад, когда на аэродроме в Горской только-только начинали тренировать лётчиков, – им этого самого мастерства и не хватало. Взлетит, бывало, вот такой ЯК-18-й, и тут же у него мотор глохнет… и планирует он над полем, над детским садом… – ребятишки, словно горох, рассыпаются с громким визгом во все стороны! – а затем, чихнув два – три раза, мотор вдруг запускается вновь, и самолёт, еле-еле перевалив через провода телеграфной линии, начинает набирать высоту.

А со стороны аэродрома уже донёсся приглушённый расстоянием гул мотора трудяги АН-2, который выруливал на взлёт. Затем, сделав короткий разбег, он начал помаленьку набирать высоту.

– Сейчас парашютистов выбрасывать будет, – сообщил доверительно Борька.

Биплан же, грузно и неспешно забравшись на верхотуру, и вправду, начал тем временем вымётывать из своего брюха одну за другой маленькие точки, – ну словно лягушка икринки! – делая круг за кругом. Выметнув штук пятнадцать парашютистов, самолёт сделал крутой вираж и пошёл на посадку, за новой партией… А у каждой из этих маленьких точек начали вдруг вытягиваться и раскрываться парашюты, один за другим; и вскоре небо над Александровкой расцветилось разноцветьем куполов, медленно и плавно спускавшихся, относимых ветром на аэродром. Вот красота-то! Вот зрелище!

– Гляди, гляди! – Боб толкнул Веньку в плечо, – вон ЯК-12-й планер буксирует, сейчас отцеплять будет. – И действительно, в стороне, делая большой крюк, буксировщик выводил на высоту планер. И вот, набрав, видимо, нужную высоту, планер вдруг отцепился от троса и, брошенный на произвол судьбы, отдался стихии свободного полёта, выделывая вираж за виражом и постепенно спускаясь.

Буксировщик же, круто устремившись вниз, начал по большому кругу заходить на посадку за новым… Планер, покружив над полем минут сорок, дотянул-таки до аэродрома и скрылся вдали, за кустами…

– Эх, лётная погода сегодня! В такую погоду, где-нибудь, в южных морях!… – Боря с сожалением поглядел на брёвна, – а нам ещё столько их таскать! Нет, как хочешь, а клад нам просто необходимо отыскать, а то как же, – псу под хвост всё это, что ли? Вот только с кладом-то… что мы с ним делать будем? – вышел он на старую тему.

– Разделим поровну, – твёрдо ответил Вениамин, словно все другие вопросы их предприятия были уже решены.

– Конечно же, разделим поровну, старик! – согласился его собеседник. Так и порешили.

На другой день ребята, как и обычно, отправились на свои добровольно-каторжные работы. Дотащив ещё один столб, десятый по счёу, они решили теперь, что и вправду настало время перейти к следующей фазе их предприятия – к переправке столбов через узкую полоску леса, отделявшую их от озера. Было над чем подумать, поломать голову! Это уже не поле, здесь по прямой столб не протащишь! А там ещё и шоссе… Да, было над чем…

А дальше? Дальше нужно брёвна вязать в плот. И этот плот должен выдержать обоих! Пожалуй, тут и пятнадцати брёвен не хватит, а у них ещё только десять, – это за три недели-то изнурительной работы! – Да, было над чем поразмыслить!

Прошло ещё два дня. И чем ближе продвигались они к завершению своего предприятия, тем неспокойнее как-то становилось на душе. Вот, выйдут на плоту в море, ну, хотя бы на озеро… А он возьмёт и перевернётся! И что тогда? – На середине-то! А там, говорят, воронки, водовороты! В самом начале работы об этом даже и не задумывались, а сейчас?! Как-то стрёмно стало сейчас, тревожно как-то даже и неспокойно. Да и все, пожалуй, тоже согласятся: любая идея в своём начале безоблачна и прекрасна в её дерзком порыве! Это потом уже…