Сократ в тюрьме тридцать дней – он отказывается от возможности побега – его спокойная смерть. – Оригинальность Сократа. – Взгляды на Сократа как на морального проповедника и скептика – первое неполно, второе неверно. – Сократ позитивен и практичен в своей цели; отрицателен только в средствах. – Два пункта, в которых Сократ систематически отрицателен. – Метод Сократа универсален в применении.

Осуждение Сократа – одно из проявлений нетерпимости. – Смягчающие обстоятельства – принцип правоприменения ортодоксии, общепризнанный в древности. – Множество личных врагов, нажитых Сократом. – Его осуждение отчасти спровоцировано им самим. – Афиняне не раскаялись в этом.

Прошёл около года между катастрофой афинян под Сиракузами и их победой над милетцами при высадке близ Милета (с сентября 413 г. до н. э. по сентябрь 412 г. до н. э.). После первого из этих событий полная гибель Афин казалась неизбежной и невосполнимой как их врагам, так и им самим. Однако их восстановление было настолько поразительным, быстрым и энергичным, что ко времени второго события они уже вели вполне достойную борьбу, хотя и с ослабленными ресурсами и чисто оборонительной тактикой, против врагов, ставших ещё более многочисленными и смелыми, чем прежде. Нет оснований сомневаться, что их внешние дела могли бы и дальше улучшаться, если бы в этот критический момент не возникла угроза из-за предательства части их собственных граждан, вновь поставившего их на грань гибели, от которой их спасла лишь некомпетентность противников.

Это предательство берёт начало от изгнанника Алкивиада. Уже было рассказано, как этот человек, столь же беспринципный, сколь и энергичный, с присущим ему рвением перешёл на службу Спарте и указал ей наилучшие способы помощи Сиракузам, нанесения прямого ущерба Афинам и, наконец, провоцирования восстания среди их ионийских союзников. Именно благодаря его смелости и личным связям в Ионии были подняты восстания Хиоса и Милета.

Однако за несколько месяцев он сильно потерял доверие спартанцев. Восстание азиатских владений Афин произошло не так легко и быстро, как он предсказывал; Халкидей, спартанский командир, с которым он действовал, был разбит и убит под Милетом; эфор Эндий, бывший его главным покровителем, оставался в должности лишь год и сменился другими эфорами как раз в конце сентября или начале октября, когда афиняне одержали вторую победу под Милетом и готовились блокировать город; а его личный враг, царь Агис, по-прежнему преследовал его. Более того, в характере этого незаурядного человека была такая эгоистичность, тщеславие и вероломство, что никто не мог быть уверен в его преданности. И как только случалась неудача, его энергия и способности, редко ему изменявшие, лишь усиливали подозрения, что он предал своих союзников.

Так, после поражения под Милетом царь Агис сумел дискредитировать Алкивиада как предателя Спарты, и новые эфоры немедленно отправили приказ стратегу Астиоху казнить его. Теперь Алкивиад на собственном опыте узнал разницу между спартанскими и афинскими порядками. Хотя его врагов в Афинах было много, и они были крайне озлоблены, имея к тому же преимущество (столь важное в политической борьбе) – возможность обвинить его в нечестии, – всё же самое большее, чего они добились, было требование вернуть его для суда перед дикастерием. В Спарте же, без каких-либо конкретных обвинений и без суда, его враги добились приказа о его казни.

Однако Алкивиад вовремя узнал о приказе и успел бежать к Тиссаферну. Вероятно, его предупредил сам Астиох, понимавший, что столь чудовищный поступок оттолкнёт хиосцев и милетцев, но не предвидевший всего вреда, который нанесёт его дезертирство Спарте. Благодаря своей гибкости, позволявшей ему мгновенно осваивать новые роли, Алкивиад вскоре сумел войти в доверие сатрапа. Теперь он вёл игру ни спартанскую, ни афинскую, а персидскую и антигреческую – игру в двойную игру, к которой Тиссаферн и сам был склонен, но для которой требовалось посредничество ловкого греческого переговорщика. Алкивиад убеждал, что интересы Великого царя не в том, чтобы оказывать столь существенную помощь одной из воюющих сторон, чтобы она могла разгромить другую: ему не следовало ни направлять финикийский флот на помощь лакедемонянам, ни выплачивать столь щедрое жалование, которое позволило бы им бесконечно нанимать новые греческие войска. Напротив, следовало поддерживать и затягивать войну, чтобы каждая сторона истощала и разоряла другую, а он сам возвышался на их руинах: сначала сокрушить афинскую империю руками пелопоннесцев, а затем изгнать и самих пелопоннесцев, что не составило бы труда, если бы они были ослаблены затяжной войной.