Однако долгосрочное значение подобного развития событий заключалось не столько в результатах, которые можно было измерить статистически, сколько в том опыте, который пришлось пережить национал-социалистам в ходе этого процесса. Правда, в конце концов, для большинства более или менее крупных нацистских преступников все закончилось довольно мягко. Но вначале они этого не знали. В лагерях для интернированных, как единодушно сообщали службы разведки, среди национал-социалистов буквально устраивалось соревнование в оппортунизме и отрицании. В 1946 году из лагеря для интернированных в Нойенгамме сообщалось, что 95 процентов интернированных считали, что их национал-социалистическое прошлое было ошибкой. Горечь и разочарование, которые преобладали вначале, уступили место внутреннему адаптационному давлению, в результате которого человек обретал новую жизнь и свободу, но в то же время лишался политической идентичности и личной истории23.

Более проблематичным, чем преследование нацистских преступников, был вопрос об ответственности общества за политику нацистского режима. Здесь, особенно в США, существовало два противоположных мнения о том, кто несет ответственность за диктатуру и ее преступления. Один из подходов подчеркивал ответственность традиционных элит немецкого общества и во многом следовал анализу Франца Ноймана, который в своей книге о Третьем рейхе подчеркивал роль руководящих групп в армии, промышленности, крупном сельском хозяйстве и министерской бюрократии. Соответственно, политика денацификации должна была быть направлена в первую очередь на ослабление, а в долгосрочной перспективе даже на разрушение их влияния на политику, экономику и общество24.

Практические последствия такого подхода были затем отражены в программе судебных процессов по военным преступлениям. Уже на главном процессе в Нюрнберге, который совместно проводился четырьмя союзными державами, на скамье подсудимых помимо политического руководства нацистского режима сидели представители социальных элит, хотя выбор обвиняемых был отчасти случайным из‑за спешки, с которой готовился процесс. Например, концерн «Крупп» из Эссена был выбран за участие крупной промышленности в нацистской системе, хотя он скорее был символом германского военно-промышленного сектора во время Первой мировой войны. Напротив, весь аппарат СС и гестапо были представлены исключительно преемником Гейдриха Кальтенбруннером. Но это были второстепенные аспекты в свете исторического значения судебного процесса. Решающим стало то, что главные лица, виновные в преступлениях нацистского режима, предстали перед публичным и справедливым судом и что массовые преступления национал-социалистов, об истинных масштабах которых до того времени не было известно, узнал весь мир – не в последнюю очередь благодаря тому, что ход процесса освещали более двухсот репортеров, среди которых были Альфред Дёблин, Джон Дос Пассос, Илья Эренбург, Ганс Хабе, Эрих Кестнер, Эрика Манн, Петер де Мендельсон, Вилли Брандт, а также Маркус Вольф.

Более социально-критический импульс элитарного подхода затем стал еще более выраженным на так называемом последующем (Малом) процессе в Нюрнберге, который проводился только американцами, когда в лице руководства концернов «Крупп», «ИГ Фарбен» и «Флик» три крупные компании были обвинены в основном в использовании труда подневольных рабочих и разграблении оккупированных территорий. На «Процессе над врачами» основными пунктами обвинения были медицинские опыты на людях и принудительная эвтаназия, на «Процессе по делу „Вильгельмштрассе“» рассматривалась роль высокопоставленных чиновников министерств и ведомств в крупных массовых преступлениях, а на процессах против высших офицеров и генералов СС пунктами обвинения были преступления вермахта и убийства, совершенные айнзацгруппами. Однако последующие судебные процессы состоялись относительно поздно – приговор по «делу „Вильгельмштрассе“» был вынесен только в апреле 1949 года, когда интерес немецкой и международной общественности к нацистским преступникам уже значительно ослаб, а в Западной Германии распространилось мнение, что настоящие нацистские преступники уже были осуждены на главном Нюрнбергском процессе и теперь американцев интересует только месть