Особое экстатическое состояние, для которого американский психолог Роджер Уолш даже ввел специальный термин – «шаманское состояние сознания», поддерживалось не только ритмическими звуками, вращениями, танцами, но и другими средствами. Часто использовались особые техники, связанные с чрезмерным физическим напряжением и вызывавшие обморок. К ним можно отнести не только многочасовые и многодневные камлания. В индейском племени сиу шаманы практиковали многочасовое стояние на солнце. По рассказам индейцев этого племени, однажды сильный шаман с рассвета до глубокой ночи неподвижно стоял на высоком холме, подставляя тело обжигающим лучам солнца. А ночью он лег на землю и на него снизошло видение, в котором он увидел, как враги планируют напасть на их племя[12].

Погремушка шамана

Британская Колумбия, Канада, XIX в. The Metropolitan Museum of Art

Таким образом, первыми «профессионалами», практиковавшими искусство дивинации (прорицания и ясновидения), были шаманы. Их странное поведение, напоминавшее судорожные конвульсии, и рассказы о полетах в мир духов и демонов вызывали сомнения в психическом здоровье провидцев у этнографов XIX века. Поэтому во многих этнографических записках шаманов называют одержимыми бесами или психически больными людьми. Другие исследователи, пообщавшись с туземцами, пришли к выводу не только о разумности, но и высоком интеллекте шаманов, обладавших многими специальными познаниями (в том числе медицинскими), прекрасно разбиравшихся в жизни племени, в особенностях хозяйства и даже в политике. Это привело исследователей к выводу, что хороший шаман – это артист, работающий на публику.

Отчасти это верно, и постановочные «спектакли» были не редкостью. Однако есть и третья точка зрения, сторонником которой был известный исследователь первобытной культуры Мирча Элиаде. Он считал, что шаман сознательно и целенаправленно вызывал у себя экстатическое состояние, при котором переживал различные видения, путешествовал в мир духов, слышал их голоса и т. д. То есть чаще он действительно все это переживал, а не играл на публику. Но в то же время шаман мог этим состоянием управлять, чем и отличался от бесоодержимых, эпилептиков, невротиков и просто сумасшедших[13].

Не исключено, что среди шаманов встречались и невротики, и шизофреники, но в большинстве своем они были вполне адекватными, здравомыслящими и весьма умными людьми, способными запрограммировать свои видения в соответствии с социальным запросом племени. Пророческие образы сознательно или неосознанно могли быть спровоцированы самими шаманами, которые отличались и наблюдательностью, и хитростью, и знанием психологии.

Например, если соседнее племя давно косо поглядывало в сторону угодий родичей шамана, то он в трансе мог видеть эти злобные взгляды и угрожающие танцы с оружием, которые объяснял как стремление соседей напасть, и призывал своих соплеменников напасть первыми.

Заметив признаки недомогания у вождя племени, шаман мог в состоянии транса увидеть его смерть, о чем и сообщал соплеменникам. И конечно, принимал меры по излечению вождя. Если тот выздоравливал, то это приписывалось магической силе шамана, а если все же умирал, то в этом оказывались повинны всесильные и мстительные духи и сам вождь, который их прогневил.

То есть большинство прорицаний, сделанных шаманом, так или иначе сбывалось, именно в этом заключался дар пророков – в умении видеть, анализировать и делать правильные выводы. Прорицатель никогда не сообщал соплеменникам какое-то совсем уж нереалистичное пророчество. Ведь если оно не сбудется, то и его власти пророка, а нередко и жизни придет конец.