Бог имеет в себе внутреннее основание своего бытия, которое постольку предшествует ему как сущему; но Бог также является prius основания, поскольку основание, даже как таковое, не могло бы быть, если бы Бог не» existu (существовал) etu». Основание бытия, которое находится в Боге, продолжает Шеллинг, может быть описано более подробно как стремление, которое испытывает вечное Единое, чтобы породить себя. Это стремление есть воля сама по себе, «воля, в которой нет понимания, и поэтому она не является независимой и совершенной волей, поскольку понимание на самом деле является волей в воле. Тем не менее, она находится в воле интеллекта, а именно в его стремлении и желании; это не сознательная, а чувствующая воля, чувствующим элементом которой является интеллект». «В соответствии с желанием, которое, как еще темная земля, является первым импульсом божественного существования, в самом Боге возникает внутреннее рефлексивное воображение, через которое, поскольку оно не может иметь другого объекта, кроме Бога, Бог видит себя в образе. Эта концепция – первое, в чем Бог, рассматриваемый абсолютно, реализуется, хотя и только в самом себе; он в начале с Богом, и Бог, зачатый в самом Боге. Эта концепция есть в то же время интеллект – слово этого стремления, и вечный дух, ощущающий в себе это слово и в то же время бесконечное стремление, движимый любовью, которой он сам и является, произносит слово, и теперь интеллект вместе со стремлением становится свободно творящей и всемогущей волей и формирует в первоначально нерегулируемой природе как в ее стихии или орудии. Первое действие интеллекта в ней – это разделение сил, поскольку только таким образом она способна развернуть единство, содержащееся в ней бессознательно, как в семени, но тем не менее обязательно».

Утверждения, которые Шеллинг далее способен сделать о формировании природы путем разделения сил, о положении человека в природе, о власти темного принципа и силе света в человеке, о глубочайшей бездне, которую он несет в себе с высочайшим небом, о различии между универсальной волей в нем и его собственной волей, в восстании которой против универсальной воли состоит зло, Личность Бога, которая, как и всякая личность, основана на связи между независимым существом и независимой от него основой и теснее основана на связи между Богом и природой, конечная цель творения, история как откровение Бога, ход истории, конец зла – все эти сообщения могут быть здесь пройдены. Можно подчеркнуть лишь одно: он возвращается к кантовскому объяснению возможности свободы, не восстанавливая, однако, его предпосылку – учение о времени как простой форме сознательного восприятия, как феномене индивидуального сознания. Обычное представление о свободе, говорит он, согласно которому она помещается в совершенно неопределенную фабулу, в две противоречивые противоположности, без определенных причин желать того или другого, приводит к величайшим непоследовательностям. Единственное доказательство этой концепции состоит в обращении к фактам, но это плохой вид доказательства, поскольку оно выводит несуществование из незнания определяющей причины.

«Главное, что эта мысль вводит полную случайность индивидуальных действий, и в этом отношении ее очень правильно сравнили со случайным отклонением атомов, которое Эпикур задумал в физике с тем же намерением, а именно, чтобы избежать судьбы. Случайность, однако, невозможна, противоречит разуму, а также необходимому единству целого, и если свободу нельзя спасти иначе, чем полной случайностью действий, то ее нельзя спасти вообще». Но свобода настолько мало зависит от случайности действий, что только абсолютная необходимость является абсолютной свободой. Ибо абсолютно необходимы те действия, которые непосредственно следуют из умопостигаемого бытия агента, которое, согласно идеализму, находится вне всякой причинной связи, как вне или над всяким временем, по закону тождества с абсолютной необходимостью, и именно эти действия также являются действиями абсолютной свободы, ибо свободно то, что действует только по законам своего собственного бытия и не определяется ничем другим ни в нем, ни вне его. Но, продолжает Шеллинг, эта абсолютная необходимость не была бы в то же время абсолютной свободой, если бы разумное существо человека было мертвым существом и просто данным ему бытием; тогда отпала бы способность приписывать и всякая свобода. Эта внутренняя необходимость есть сама свобода только в том случае, если сущность человека по существу есть его собственный акт. А последнее действительно так и есть. В изначальном творении человек – существо нерешенное; только он сам может принять решение. «Но это решение не может попасть во время; оно находится вне всякого времени и поэтому совпадает с первым творением (пусть даже как акт, отличный от него). Человек, даже если он рождается во времени, тем не менее создан в начале творения (vas Centrum). Акт, которым определяется его жизнь во времени, сам по себе принадлежит не времени, а вечности: он не предшествует жизни согласно времени, но проходит сквозь время (не запечатлеваясь в нем), как акт, вечный по своей природе. Через нее жизнь человека доходит до начала творения; следовательно, через нее он также отделен от сотворенного, свободен и сам является вечным началом.» —