Я провела много месяцев в задней комнате таверны, за ткацким станком, получая от горожан шерсть и превращая ее в рулоны ткани для армейских нужд. Я никогда прежде не сидела за стойкой и не пила, но если меня не узнают здесь, то не узнают нигде.

– Что будете, юноша?

Спроут даже не обернулся, а я сумела, не пискнув, пробормотать:

– Ром, пожалуйста.

Я не думала, что мне понравится ром, но не знала этого наверняка и все равно собиралась выпить его залпом, как мужчина – свободный и одинокий, – а после потребовать еще. Я выпила обе порции, сдерживая дрожь, пробиравшую тело, и попросила третью.

– Значит, ты уходишь вместе со всеми? – спросил у меня Спроут. – Может, встретишься там с моим сыном, его зовут Эбенезер. Он в Четвертом. Его произвели в полковники.

– Да, сэр, – ответила я и рыгнула, так, как меня учил Иеремия. А потом, чувствуя все большую уверенность, положила шляпу на стойку и провела руками по аккуратно собранным в хвост волосам.

– Лучше б тебе прикрыть голову. Такие светлые волосы, как у тебя, наверняка блестят на солнце. Хорошая будет мишень для красномундирников. Мой сын на голову выше большинства новобранцев. Удивительно, как он еще жив. – Спроут перестал разливать напитки и вознес хвалу Небесам: – Я не испытываю тебя, о Господь, и не уповаю на удачу, ибо знаю, что на все воля Провидения, и за это я исполнен благодарности. Благослови всех юношей из Мидлборо, включая и этого паренька, которому еще далеко до мужчины. – Он приоткрыл один глаз и взглянул на меня. – И пусть от этого напитка у него вырастут волосы, и на груди, и на щеках, чтобы, если ему и суждено умереть, он бы умер как мужчина.

– Аминь, – произнес кто-то, садясь рядом со мной, и, громко рыгнув, похлопал меня по спине. – Эй, Спроут, ему не только волосы пригодятся!

– Неужто?

– Да он тощий, как новорожденный жеребенок. Ему не просто ром нужен, а мясо с ромом.

Передо мной возник рыбный пирог и новый стакан. Вкус рома начал мне нравиться.

– Так вот он какой, вкус свободы, – прошептала я, но мужчины вокруг расхохотались. Быть может, я произнесла эти слова громче, чем мне казалось.

Углы помещения скруглились, и все стало биться в ритме моего сердца. Я больше не боялась – но отчего-то вдруг расплакалась. Слезы текли у меня по лицу и заливали стойку под моей щекой. Я посплю здесь, где обо мне позаботятся и помолятся новообретенные друзья. А завтра снова надену платье и еще немного похожу в нем, пока не настанет время отправляться на войну. И никто ничего не узнает. У меня все получилось. Я стала мужчиной.

– Уверена?

– Да. Взгляни на ее руку. У нее на пальце мозоль. Это из-за того, что она придерживала нитку у прялки, ты сам это видел. Ты видел, как она это делала! Этот мальчишка – Дебора Самсон.

– Есть только один способ убедиться в этом.

Голоса звучали приглушенно, словно во сне, а я еще не готова была проснуться. Нет, говоря начистоту, я не могла. Я сомневалась, что сумею открыть глаза, что смогу двинуть рукой или ногой, и все же мой затуманенный хмелем мозг пытался меня разбудить.

Чьи-то широкие ладони схватили меня за плечи и посадили. Мне удалось приоткрыть правый глаз и увидеть, кто мной интересуется. Передо мной стояли Спроут и его непричесанная жена.

Они пристально глядели на меня, и я вдруг осознала, в чем дело. Волна ужаса смыла сонное оцепенение, которое мною владело, но Спроут и его женушка еще не закончили. Миссис Спроут провела рукой по моей груди:

– Она их перевязала, но они тут.

Я охнула, ударила ее по руке и тут же свалилась с табурета, на котором провела несколько блаженных часов.