Святослав Всеволодович и Рюрик Ростиславич. Гораздо более серьезный русско-шведский конфликт приходится на 80-е годы. В 1186 г. новгородские ушкуйники совершили поход в южную Финляндию, а в 1187 г. состоялся поход подвластных Новгороду карел на Сигтуну – самый сильный и богатый город Швеции, в котором одновременно правили четыре бургомистра, и обойти который по валам можно было только за 6 часов. Русичи и карелы хорошо знали путь в этот город, здесь находился русский торговый двор с каменной церковью. Карельские войска на судах проникли в озеро Меларен и 12 августа заняли и разрушили укрепленный город. Здесь был убит и архиепископ упсальский Иоанн. Победители с богатыми трофеями, включавшими и знаменитые «Сигтунские врата» (стоящие сейчас в новгородском храме Софии) возвратились на родину. С той поры Сигтуна утратила своё значение. Позднее, в 1252 г., ярл Биргер, чтобы защитить вход в озеро Меларен, построил здесь новый город – Стокгольм.

Сигтунский поход вызвал нарушение торговли, в 1188 г. иноземцы-«варяги» захватили и посадили в заключение русских купцов в Висби, Любеке, Торсхэлле и в Нючепинге. Последовал дипломатический разрыв. Весной новгородские власти не пустили «ни одного мужа» за море, а с пришедшими «варягами» отказались вести дела, не дали им с собой посла и пустили их «без мира». Похоже на то, что разрыв был длительным: в 1191 г. вновь видим новгородскокарельские суда в походе на южную Финляндию. Около 1198 г. они нанесли удар по шведским опорным пунктам в земле Сумь, где опустошили замок Або; причем епископ Фолквин не то бежал, не то был убит. Это дало повод папе Иннокентию III горько заметить, что финские епископы посылаются в страну «не столько для почётной кафедры, сколько для мученического венца».

Русско-шведские отношения нормализовались позднее: под 1201 г. в новгородской летописи сказано, что варягов местные власти «пустиша без мира за море», а далее, что варяги пришли сухим путем («горою») в Новгород «на мир», т. е. для ведения переговоров, и Новгород возобновил с ними договор «на всей воли своей». Последующие взаимоотношения не отмечены какими-либо конфликтами вплоть до обострения балтийского кризиса в результате крестового похода XIII в.

Русско-польские отношения в данный период были весьма тесными. Киев и Чернигов, а затем Волынь и Галич в их борьбе друг с другом находили в Польше союзников. Например, в 1188 г. волынский Роман Мстиславич (около 1183 – 1205) прогнал Владимира Ярославича, но, натолкнувшись на вмешательство Венгрии, Галича не добыл, а Владимир потерял (здесь засел его брат Всеволод), и он подался в Польшу. Роман как внук Болеслава III Кривоустого имел широкие связи в Польше и часто бывал при краковском дворе Казимира, которому был близок. В 1191 г. Казимир находился на Руси, когда Мешко Старый захватил Краков. Тогда он нашел поддержку Волыни: сторонники Мешко, узнав, что Казимир приближается с Романом владимирским и Всеволодом белзским, бежали.

Русско-византийские отношения до 1185 года оставались нормальными, если судить по тому, что последний император династии Комнинов Андроник (1182 – 1185) пытался бежать от своих противников к «тавроскифам» т.е. на Русь. Отношения ухудшились во время правления Исаака Ангела (1185 – 1195), когда вслед за освобождением Сербии вспыхнули освободительные движения болгар и влахов. В 1186 г. русичи из северного Причерноморья помогали Болгарии в её борьбе за независимость от Византии.

Когда правительство Белы III, еще ранее порвавшее мир с Византией, неосмотрительно стало претендовать на Галич, митрополит (грек по национальности) упорно подталкивал киевских соправителей Святослава Всеволодовича и Рюрика Ростиславича на антивенгерский поход. Хотя поход успеха не принес, отношения у черниговскокиевского великого князя Святослава Всеволодовича с Византией сложились дружественные – в 1194 г. к его внучке Евфимии Глебовне пришли из Византии сваты, брать её «за царевича», т.е. за Алексея, сына императора Исаака Ангела. XII век заканчивался при киевсковизантийском союзе. Ещё более окрепли союзные связи, когда галицко-волынские земли в 1199 г. объединились в руках Романа Мстиславича. Помня недавнее вмешательство Венгрии в галицкие дела, он не уклонялся от сближения с Византией, тем более, что ослабевшая империя настойчиво искала его помощи против союзных Болгарии половцев.