– И мы тоже отрекаемся и закрываем церкви! – дружным хором закричали священники (патриарх больше месяца муштровал их, так что получилось очень хорошо с нервным надрывом).

– Коли вы ставите вопрос ребром, то я согласен! – неожиданно объявил Годунов.

– Отец родной! – повалился на колени патриарх, а за ним вся толпа.

– Я пошел на это только потому, чтобы спасти православие! – грустно вздохнул Годунов. – Нет сил смотреть на вашу истерику! Такой уж я жалостливый человек. Но если вы вздумаете бунтовать или ослушаться меня, то станете самыми низкими и подлыми негодяями на свете! Запомните!

Народ принялся обниматься и целоваться, поздравляя друг друга с победой.

– Я иду на престол для того, чтобы навсегда избавить Россию от голода и холода! – увлекшись, продолжал кричать Годунов. – Мы станем великой мировой державой, в которой любой простолюдин сможет есть до отвала!

– Ура!!!– возбужденно кричали люди. – Слава Годунову! Мы это сделали! Мы победили!!!

Когда весть об этих событиях дошла до Боярской думы, все прочие кандидаты на престол были крайне удивлены.

– Что это еще такое? – повторял Василий Шуйский, у которого теперь под обоими глазами красовались по фонарю. – Они что смеются над нами? Как можно толпе выбирать царя? У них что совсем шарики за ролики зашли?

– Говорят, что они какой-то Земской собор собрали из всяких худородных дворян и церковников. – уныло вздохнул Мстиславский. – Господи, каких только чудных дел у нас в России не творится!

– Я его власть над собой никогда не признаю. Иначе сам себя уважать перестану! – твердо заявил Федор Романов.

– Я не понимаю. Он что считает себя знатнее меня? – возмутился Шуйский. – Как только совести у него хватило согласиться царствовать, когда есть готовый царь на русский престол – это я. Самый знатный, самый родовитый, принц крови…

– Кому какое дело, что ты принц крови, когда на свете живет двоюродный брат покойного царя Федора и его законный наследник! – перебил Федор Романов.

– Господа, вы правы, что Годунов – вор и негодяй, но ошибочно считаете царями себя. Настоящий царь – это я! – реагировал со своего председательского места Мстиславский.

И снова пошли бесконечные споры и раздраи, которым не виделось ни конца ни края.

Тем временем, в церквях начали приводить служивых людей к присяге.

26 февраля 1598 года Борис Годунов покинул свою келью в Новодевичьем монастыре и сопровождаемый ликующей толпой появился в Москве. Под восторженные крики народа патриарх благословил его на царство в Успенском соборе Кремля.

В начале марта новый царь впервые посетил Боярскую думу, где, однако натолкнулся на стену непонимания. Высокородные бояре смотрели на него сверху вниз, как на выскочку, и, не решаясь вступить в открытый спор, сурово молчали.

– Что вы воды в рот набрали? Долго собираетесь в молчанку играть? – не выдержал Борис Годунов. – Я вас спрашиваю, бояре?

– Ты бы лучше нас спрашивал, когда на царствие венчался! – огрызнулся Федор Романов.

– Я за свой скипетр не держусь! – возразил Годунов. – Завтра же уеду в монастырь. Живите тут, как хотите.

После вторичного отъезда Годунова из Москвы все пошло по второму кругу. Бояре спорили и не могли прийти к согласию. Народ нервничал и требовал возвращения царя.

Скоро патриарх и сторонники Годунова организовали новое грандиозное шествие в Новодевичий монастырь. Только в этот раз все было сделано на более высоком уровне. Впереди толпы шел патриарх, чуть позади него епископы, архимандриты и священники, которые несли хоругви и пели песни. За ними на конях в полном боевом снаряжении ехали дворяне, стрельцы, казаки и другие военнослужащие. Следом стройными рядами маршировали простолюдины. Замыкали шествие женщины, которые непрерывно кричали, рыдали и посыпали волосы землей.