Вот там я впервые и познакомился с «товарищами» из КГБ. Но не подружился…

Сексот (секретный сотрудник) подошёл ко мне на заводе во время обеденного перерыва. Я уже вышел из нашей рабочей столовой и курил на лавочке.

– Здравствуйте, Андрей. Я ведь не ошибся? Вы Андрей Иванов? Можно с Вами поговорить?

– Не ошиблись. На какую тему разговор?

Статный солидный мужчина средних лет в сером костюме был явно из милиции или из Первого Отдела на заводе. Этот отдел занимался охраной оборонного завода. Короче, отдел внутренней безопасности. Или из КГБ. Офицерская выправка плюс строгий опрятный вид и свежая стрижка. Явно мент или офицер спецслужб. Он присел рядом на скамейку.

– Андрей, задавать вопросы буду я. Вы отвечать. И давайте сразу договоримся, чтобы разговор остался строго между нами. Только Вы и я. Никому. Даже матери, – мягко, но веско и убедительно предложил он.

– Хорошо. Договорились. Задавайте, – я сразу понял, откуда этот неслучайный собеседник. Не из ОБХСС.

– Нам известно, что Вы, Андрей, близко общаетесь с фарцовщиками импортных пластинок с вещевого рынка. Нам также известно, что Вы регулярно прослушиваете радиопередачи враждебных станций, таких, как «Голос Америки» и «Радио Свобода». Верно?

– Верно. Продолжайте… – я никак не мог понять, к чему клонит этот серый тип.

– Ваша мать и Вы работаете за закрытом оборонном предприятии. Как всё это совместить?

– Никак. Тут я работаю. А дома живу своей личной жизнью, люблю музыку и слушаю её по радио, – со спокойной улыбкой ответил я. Но эта видимость была только внешняя. Внутри мне стало как-то тревожно, неприятно и зябко. Не знаю, что это было. Липкий страх или просто лёгкое напряжение от неожиданного разговора.

– Андрей, у меня к Вам предложение. Не торопитесь отвечать. Я предполагаю, что Вы поняли из какой я службы. Подумайте. Смогли бы Вы отображать для нас в письменном виде редкие и короткие отчёты о жизни и делах Ваших неблагонадёжных знакомых? Которых Вы лично знаете на работе и дома… Имеют ли они, по Вашему, связи за границей? С кем они чаще всего общаются? И в том же духе. Сейчас не отвечайте. Вот номер телефона. Подумайте, повспоминайте, и позвоните мне по нему. Если не позвоните, я сам встречусь с Вами вторично. Хорошо?

– Подумаю. Ко мне ещё есть вопросы? А то мне уже пора в отдел. Обед заканчивается.

– Нет. Вопросов больше нет. До встречи или до звонка. И, пожалуйста, никому о нашем разговоре ни слова.

Тип улыбнулся, зачем то пожал мне руку, и неспешно скрылся из виду. Я повертел в руках бумажку с номером телефона. Разорвал, смял и выкинул её в ведро для окурков.

Стукачом КГБ мне становиться явно не хотелось. Но пришло понимание, что контора приглядывается ко мне. Ничего противозаконного я за собой не знал. Пришла мысль – Звонить не буду. Ему надо, пусть сам и приходит ко мне. Отчёты писать на друзей не буду. Тем более, что скоро осень. Заберут в армию и там комитетчики обо мне позабудут.

Но они не забыли…

После начала работы ума ещё много, чего произошло.

Жаркое увлечение музыкой. Сумасшедшая и горькая страсть к однокурснице в радиотехникуме, несколько стихов и песен, посвященных ей. Много дешёвого вина и горячие беляши на закусь. Немало эпизодов с разбитой мордой. Страстная любовь к разливному «Жигулёвскому» под рыбку. Танцы каждый вечер в городском парке под живую музыку. Неудавшиеся попытки суицида. Защита диплома, который был мне совершенно не нужен. Сидение ночью голым на подоконнике, смотрение на луну и звезды. Идиотское пьяное празднование Нового Года с однокурсниками.