– Нормальной – это как Лиза? «Попрыгунья – стрекоза»? Таких полно. Только хочется, чтобы у человека душа была. А такие – редкость.

Нина почувствовала, как ее раздражает собеседник, отвлекает от Эдуарда, который в это время уже предоставил своей партнерше возможность продемонстрировать свои хореографические таланты. Надо признать, Лиза старалась изо всех сил. Нина про себя ухмыльнулась, подумав, что сегодня ночью ей опять слушать сборник романтических мелодий.

– Нина, мне кажется, что мы с вами здесь уже лишние. Может быть, мы пойдем к вам?

– Да у меня, наверное, уже мать пришла.

Они, не прощаясь с хозяйкой, вышли из комнаты. Закрыв входную дверь, Нина с удивлением обнаружила, что мать еще не вернулась, хотя время было позднее. Выпитое шампанское давало о себе знать. Засыпая, Нина загадала, чтобы увидеть любимый сон.

Она проснулась от приглушенного разговора за шкафом, который делил комнату на две части. «Мать не одна! – поняла Нина. – «Она с мужчиной! Ничего себе, Восьмое марта! Все как с ума посходили». Плохо было то, что перед сном Нина постеснялась сходить в туалет, чтобы не наткнуться на Эдуарда, а сейчас терпеть стало невмоготу. Некоторое время она ворочалась в кровати, надеясь снова заснуть, но, в конце концов, поняла, что идти в туалет придется. Стараясь не шуметь, она встала, надела халат и потянулась за костылями, которые предательски громыхнули.

– Нина, что случилось? – напряженным голосом резко спросила мать.

– Мама, я в туалет.

– Что, другого времени не нашла? Ладно, иди. Только быстро.

Как можно аккуратнее, Нина прошла вдоль стены, старательно глядя прямо перед собой и тщательно прикрыв за собой дверь. Мужчина, молча наблюдавший за неловкой походкой девушки, поднялся с кровати.

– Ну, ты и артистка, Ираида. Сказала, что дочка спит. А она совсем взрослая уже – лет восемнадцать.

– Я же думала, она спит.

– Спит, не спит. А взрослая уже, тем более, больная. Нет, я так не смогу, – мужчина в темноте шарил руками в поисках одежды.

Нина вернулась в комнату, когда мужчина уже торопливо застегивал брюки. Нина буркнула «Добрый вечер» и торопливо застучала костылями в свой угол. Через минуту, невнятно простившись с матерью, ночной гость хлопнул входной дверью. Ираида Вольдемаровна ворвалась в комнату, включила свет и сдернула одеяло с дочери:

– Ну, какого черта тебя в туалет понесло?! Что, потерпеть не могла?! В кои века познакомилась с мужчиной, так тебе надо все испортить! Я-то, в отличие от тебя, нормальная баба! Мне же мужика надо! Уродина ты несчастная! Калека убогая! – мать готова была ударить Нину, но дочь, как будто действительно ожидая удара, втянула голову в плечи, закрываясь рукой от беснующейся матери.

– Мамочка, прости меня! Я больше так не буду! Я же не специально. Я, честное слово, в туалет очень хотела! Прости меня, пожалуйста! – Нина ревела в голос, жалея и себя, и мать.

В голос ей вторила Ираида Вольдемаровна, у которой порыв гнева сменился горькой обидой на судьбу. Сколько же можно жить без мужа, ласки и заботы, хоть раз могло бы и повезти. Так нет же – собственная дочь все испортила. А той и вовсе женское счастье заказано – что с ней будет, когда помру. Даже детей и тех не будет, кто только кусок хлеба и стакан воды поднесет? За что же такая участь? – горько рыдала совсем не старая, даже почти привлекательная женщина. Не сейчас, конечно, но если причесать и приодеть, то не хуже других была бы. А ведь какая была красавица, когда замуж выходила за молодого симпатичного лейтенанта. И как с ним жили – горя не знали. Пусть по гарнизонам, но зато вместе везде. Как муж любил дочку, хоть Ниночка уже болела. Думали, что поправится, мечтали сына еще родить. Только все кончилось в тот день, когда муж отправился на войну в Чечню. Ираида, как чувствовала, не хотела, чтоб он ехал. Через три месяца пришла похоронка – в один день лицо прорезались скорбные морщины, поседели виски. А потом наступила бедность – не та интеллигентная, гордая бедность, которая бы свидетельствовала о приличном воспитании и образовании, а голодная, унизительная нищета. Приходилось мыть полы, работать где угодно и кем угодно, чтобы прокормить себя и ребенка, купить дочке лекарства и хоть немного фруктов. Но денег не хватало, как не старалась Ираида Вольдемаровна. Слава богу, нашлась работа в библиотеке, где разбогатевшие хамы не унижали ее человеческого достоинства. Наконец – то стали выплачивать пенсию за погибшего мужа, вместе с пенсией дочери можно было хоть сводить концы с концами. А если продать несколько пар варежек, то можно позволить себе новые колготки. Ладно, хоть на одежду для дочери тратится не надо – бедолага сидит дома и даже на улицу давно не выходит, стесняется своей хромоты. Жалко девчонку, но тут уж ничего не поделаешь – все врачи в городе давно отказались от Нины.