– Хорошо хоть, что до тебя это дошло, – сказала Нонка. – Ну и глупая же ты была, что так истерила! Разве ты стала любить отца с мамой меньше, когда узнала, что они не родные? А они-то уж как любили тебя, так и любят.

– Просто все вышло очень неожиданно… Мне никогда даже в голову не приходило, что я не родная. Жила, жила себе и вдруг – на тебе!

– Мама тебе рассказала, как они тебя удочерили?

– Да. Ты только не передавай никому, ладно? Просто ни к чему это всем знать…

– Я не расскажу, не бойся!

– Да, я знаю – ты не болтушка и не сплетница. Ну, слушай! Вот как все было: мама работала медсестрой в больнице, а я была совсем маленькая, крохотная, и меня там лечили от воспаления легких и еще от чего-то. Я сначала со своей родной мамой лежала, а потом она по какой-то причине оставила меня, ушла и не вернулась. А я все лечилась и лечилась, и никто меня не забирал… Почти два года так прошло. Там нас, таких, целая палата была… Я вот думала сегодня, почему мы там оказались? Кто виноват? Наши родители? Потом решила, что вряд ли. Ну, мало ли, какие обстоятельства были у них? Может, они болели или работали где-нибудь на севере… Может, разведчиками были или на войне какой-нибудь погибли? Могло такое быть?

Моя… мама, Нина, ухаживала за нами. Она говорит, что как увидела меня, так сразу полюбила, как родную. И что я ее тоже полюбила, стала мамой звать. А когда мне уже больше двух лет было, главный врач приказал самых больших в «Дом малютки» перевести (это «Детский дом» такой, только для маленьких). Ну, они с папой тогда меня и удочерили. Им целую кучу бумаг оформлять пришлось, всякие разрешения брать… А потом мы из города сюда переехали. Вот и все…

– А настоящие твои родители так и не объявились?

– Их нашли, когда нужно было какие-то бумаги подписывать. Они не возражали против моего удочерения. Они сейчас в городе живут. У мамы их адрес есть даже…

Лика вздохнула и отвернулась. Потом тихо сказала:

– Я к маме пристала, адрес у нее потребовала. Она сначала не хотела давать, а потом заплакала и дала. Вот он! На бумажку я его записала…

Она вытащила из кармана сложенный вчетверо листок бумаги и повертела его в руках.

– Я хотела к ним поехать. Но теперь не поеду! Выбросить его надо…

– Не выбрасывай! – вдруг сказала Нонка. – Оставь. Разве тебе не интересно когда-нибудь будет поглядеть на них? Что это за люди такие, что оставили ребенка и думать о нем забыли? Так даже кошечек и собачек не оставляют! Ничуть не лучше моего папаши! Кстати, явился он к нам сегодня…

– А, так твой отец на самом деле приехал?

– Да, но ты-то откуда об этом знаешь?

– От нянечки, тетки Клавы. Она в больницу прибегала вечером и сказала, что вроде бы его видела. А где же он тогда?

– Вот сплетница эта Клава! – Нонка вскочила и в волнении забегала по комнате. – Где он? Представь себе, я его выгнала! Не знаю, куда он отправился! Ночью-то никуда не уедет – не на чем. Наверное, пошел к каким-нибудь своим приятелям. У него их много было… Мама так же бы сделала, выгнала бы его, я уверена! Не нужен он нам! Пусть возвращается к своей раскрасавице… Ладно, давай, Лика, уже спать ложиться, а то утром рано вставать, – спохватилась она, взглянув на часы. – Меня в школу позвали, чтобы помочь с уборкой. Из нашего класса многие пойдут…

Девчонки улеглись, но еще долго ворочались, прежде чем уснули.

Утром Лика ни свет ни заря убежала в больницу. Нонка ушла в школу и вернулась домой только после полудня. Когда она вошла во двор, отец и мать сидели рядом на ступеньках крыльца и разговаривали. Брат Колька помещался рядом и обнимал отца за шею. Его круглая загорелая физиономия лучилась счастьем…