Повинуясь приказу командира, все разошлись. Найдя проводника, я допросил погонщиков. Горцы утверждали, что крепко спали всю ночь и ничего не знают. С этим мы и вернулись к дяде Эсмонду.

Почти одновременно с нами появился гонец от Венри Кирлан-Трайниса, доложивший, что ни в гостевых комнатах, ни в кладовой пропавший ратник не обнаружен. Чуть позже подошёл Фар Се-Трайнис. Он сообщил, что на расстоянии двухсот шагов вокруг караван-сарая нет никаких следов.

– Мы не смогли заглянуть на дно пропасти, – добавил он, – но снежная кромка на краю обрыва всюду цела. Значит, никто вниз не падал…

– Вечером шёл снег, – заметил Делм Аске-Трайнис. – И, скорее всего, сыпал ночь напролёт.

– Даже так сохранились бы приметы.

Дядя Эсмонд собрался что-то сказать, но ему помешал истошный вопль, донёсшийся сверху.

Мы оказались там за меньшее время, чем потребуется для десяти вдохов.

У распахнутых дверей убогих покоев хозяина дома, сложив руки на груди, стоял Лэдо. Внутри двое ратников с поблескивающими в полумраке мечами, недобро глядели на Гозера, который, растопырив руки, закрывал телом вход в женскую половину. Прямо перед ним находился Венри Кирлан-Трайнис, собиравшийся оттащить омруданца в сторону.

– Что тут происходит?! – сурово спросил Эсмонд.

– Этот смерд не даёт нам войти в ту комнату, – раздражённо отозвался Кирлан-Трайнис, выпустив подбитый ватой халат Гозера.

Горец сразу бросился к ногам командира, что-то возбуждённо восклицая. Дядя Эсмонд оглянулся:

– Где Сабир?

Из темноты коридора выступила высокая фигура.

– Звать?

– Что он говорит? – Эсмонд указал на хозяина караван-сарая.

Невозмутимый взгляд проводника опустился на Гозера, с губ сорвался вопрос. Владелец дома оставил дядины ноги в покое, переполз на коленях к Сабиру, а затем метнулся обратно к двери. При этом он ни на мгновение не переставал верещать.

– Ну? – дядя выжидающе смотрел на Сабира.

– Уста этот человек говорить: я позволять ходить искать весь дом, я пускать слуги могущественный господин в мой жилище. Господин делать, что хотеть, может всё брать в караван-сарай, но никогда не ходить в женский покой. Я умолять… – Проводник помолчал и добавил от себя: – Сильно нехорошо видеть его жена.

Командир призадумался. Все напряжённо глядели на него: мы с готовностью выполнить любой приказ, Гозер со страхом. Даже за обычной бесстрастностью проводника просматривалось настороженность.

– Плевать на этого трактирщика! – подал голос Кирлан-Трайнис. – Вышибем дверь и всё тут!

Дядя Эсмонд покачал головой:

– Не забывай, мы в чужой стране. Не следует лишний раз нарушать здешние законы. Вдобавок, чую, нам, вероятно, пришлось бы прикончить этого человека. Не уверен, что амир спустит нам убийство подданного…

– Если узнает, – бросил Венри Кирлан-Трайнис.

– Предлагаешь заодно зарубить проводника с погонщиками? – холодно взглянул на него командир. Потом повернулся терхизцу: – Сабир, спроси его, не входил ли туда мой ратник минувшей ночью?

Караванщик перевёл вопрос Гозеру. Тот неистово замотал головой, сопровождая это целым водопадом слов.

– Он говорить – нет. Он всегда запирать этот дверь и носить ключ с собой. И этот ночь он спать в комната жена.

– Представляю, как бы хозяин раскудахтался, коли кто-то из наших полез к нему ночью, – сказал Лэдо с усмешкой. – На той стороне гор бы услыхали!

– Наверно, ты прав, – без улыбки кивнул дядя Эсмонд. Смерив Гозера тяжёлым взглядом, направился к выходу: – Все за мной!

Солдаты и рыцари потянулись следом. Видя это, хозяин караван-сарая что-то горячо залопотал.

– Он нижайше благодарить, – не дожидаясь вопроса, объяснил проводник.