Оборачиваюсь. Очерчиваю пальцами обнажённый изгиб тела. Бурная выдалась ночка.

В коридоре раздаётся звонок. Когда-нибудь я разобью этот чёртов телефон. Его пронзительная трель поднимет из могилы даже мёртвого.

Встаю, обматываюсь простынёй и хватаю бутылку. Дощатый пол неприятно холодит босые ступни, бренди обжигает горло.

– Что? – рявкаю в трубку.

– Эй, Мёрдок, я тебя разбудил?

Бенкси. Мой помощник.

– Чёрт тебя дери, Бенкси! Который сейчас час? – сползаю на пол, прислоняясь спиной к стене.

– Уже десять, – отвечает Бенкси.

Десять.

Семь лет, а я никак не привыкну к этому городу. Здесь почти никогда не бывает солнца, сумерки переходят в ночь, а ночь в сумерки. Без часов не понять, сколько сейчас за окном – пять утра или пять вечера, или может быть вообще полдень.

– У тебя должна быть очень веская причина, чтобы будить меня в такую рань.

– Она у меня есть! – Радостно отзывается Бенкси. – У нас появился клиент!

– Клиент?

– Да, и он готов заплатить кучу бабок!

– Сейчас буду.

Похмелье снимает как рукой. Неужели и на нашу улицу пришёл праздник?

Допиваю одним глотком остатки бренди и поднимаюсь на ноги. Возвращаюсь в комнату, чтобы одеться. Бросаю взгляд на кровать. Спит словно ангел, безмятежно раскинув руки. Вдруг нестерпимо хочется прикоснуться к горячей коже, от которой так сладко пахнет мускатом, и повторить то, что было ночью, но вместо этого лишь шепчу на ухо: «Дождись меня, детка. Похоже, вечером у нас будет повод отпраздновать».

Бенкси встречает меня у самого входа. Карие щенячьи глаза за толстыми стёклами очков подобострастно смотрят на меня снизу вверх, пока мы идём по коридору в наш офис. На самом деле мы с ним одного роста, но он сутулится и похоже ему нравится показывать мне моё превосходство.

«Он крупная шишка», – говорит Бенкси вполголоса. – «Уже два часа сидит в твоём кабинете. Сказал, что будет разговаривать только с тобой».

Наш офис находится на двадцать пятом этаже. Два смежных кабинета, в которых едва умещаются три стола, заваленные до самого потолка всякими бумажками. Понятия не имею что там, на этих бумажках, но никак не могу заставить себя или Марлоу повыкидывать их к чертям собачьим. Марлоу – это наша секретарша, пергидрольная блондинка с бюстом четвёртого размера. Она недолюбливает меня, и это взаимно. Давно подумываю о том, чтобы заменить её, но что-то не вижу у нас за дверью очереди из желающих работать в каком-то захудалом детективном агентстве. Когда-то мы были одними из лучших, нам не претило возиться в грязном белье, от которого другие, более приличные агентства только воротили нос. Но грянула Великая депрессия, и у наших клиентов появились более насущные проблемы, чем неверные жёны и нечистые на руку партнёры. И всё же нам как-то удавалось оставаться на плаву, перебиваясь всякой мелочёвкой. Поэтому сообщение Бенкси о том, что к нам пожаловала крупная шишка, меня безмерно обрадовало. Может, кто из бывших заглянул по старой памяти?

Толкаю дверь и застываю на пороге. Да это же Ростер Гармиш, крёстный отец нашего города. Он сидит, положив ноги на мой стол, и пепел от сигары падает на его впалую грудь. Дорогой костюм висит на нём словно на вешалке, а морщины в уголках губ и вокруг глаз кажутся глубже и темнее. Вообще-то он совсем не стар, ему не больше пятидесяти, но в последнее время Гармиш сильно сдал, на фотографиях полугодовой давности он выглядел бодрее.

– Вы – Мёрдок? – спрашивает он, высверливая меня взглядом.

– Добрый день, господин Гармиш, – кидаю пальто на стул, а сверху шляпу.

– Я думал, вы старше, – говорит он.

– Вы же не возраст мой пришли обсуждать, – беру со стола портсигар и вытягиваю сигарету. Он достаёт из кармана пиджака массивную зажигалку и даёт прикурить.