– Ты же сказал «сорок».

– Нужно было соглашаться сразу.

– Черт с тобой, скидывай координаты, – недовольно согласился Тайлер и брезгливо коснулся его руки, переведя нужную сумму.

Место действительно оказалось неподалеку. Тайлер свернул в переулок, чтобы срезать путь, и вскоре шумный квартал, сияющий неоновыми вывесками, сменился безлюдной улицей, мрачной в тусклом свете мерцающих фонарей; однако уже за следующим поворотом он вновь вышел на оживленный перекресток. Старик отметил парковку напротив офисного здания – прохожих немного, но на каждом углу камеры, где-то наверняка кружил полицейский дрон.

Тайлер купил энергетический напиток в автомате через дорогу от парковки, прислонился к стене и, сделав пару глотков, включил сканер, подсоединенный к оптическому импланту умельцем из подпольной киберклиники. За одно только наличие подобной модификации ему грозил тюремный срок. Попадись он на ее использовании, его могли приговорить к «разборке» – под этим словом понимали две вещи. Применительно к машине разборка – это продажа угнанной машины на запчасти. Тайлеру грозила другая разборка: уголовное наказание в виде изъятия органов – товара, ценного как на черном рынке, так и в легальном медицинском бизнесе.

Но парень, установивший модификацию, славился тем, что делал свою работу на совесть. Попасться можно, только если пользоваться ей совсем небрежно. Тайлеру хватило пяти секунд, чтобы просканировать «фиделию» на парковке напротив и убедиться в том, что старик не врал: защитная система машины была полна грубых прорех в уязвимости. В ней угадывались черты предустановленных систем, которые впаривают в дилерских центрах за завышенную плату, – такие покупали только домохозяйки и пенсионеры, совершенно не разбирающиеся в защите автомобилей. Любой подросток знал, что этим системам – грош цена.

Тайлер скопировал из компьютера машины биометрический профиль владельца и перевел его на имплант в правой руке. При соприкосновении с дверной ручкой имплант обманет биометрическую систему распознавания, подсунув нужные данные, и машина признает в Тайлере владельца, кем бы этот дурак ни был. Уверенной походкой он перешел улицу и подошел к темно-синей «фиделии» две тысячи сто пятого года.

Пожалуй, большую опасность в этой простой операции представляли камеры наблюдения на парковочной площадке, а не защита автомобиля. Если бы поведение Тайлера показалось им подозрительным, к примеру, если бы дверь машины не открылась, они направили бы на парковку патрульный дрон. Он бы проверил документы подозрительного лица, задал пару вопросов и оставил бы его в покое. Но от планов с этой «фиделией» пришлось бы отказаться: в следующий раз, увидев того же человека у той же машины, камеры сразу забьют тревогу.

Тайлер не переживал, он был уверен в том, что биометрический датчик признает в нем владельца машины. Подойдя к «фиделии», он как ни в чем не бывало взялся за ручку двери и потянул ее – дверь не открылась.

Холодок пробежал по его спине, и Тайлер невольно бросил взгляд на камеру на бетонном потолке – та с тихим жужжанием повернулась в его сторону, глазок камеры сузился и расширился, фокусируясь на объекте. Тайлер дернул за ручку еще раз – тихонько щелкнув, дверь машины открылась.

«Чертова механика», – подумал он. В «фиделиях», которые перестали выпускать полвека назад, были механические ручки – такую могло банально заклинить. Их никогда не меняли на новые из-за классического пластикового щелчка, который у ценителей ассоциировался с ретростилем, ушедшей эпохой.

Камера отвернулась от Тайлера, потеряв к нему интерес. Улыбнувшись, он сел в машину. В салоне включилось мягкое синеватое освещение, заиграл легкий блюз.