– Да-да, все просто замечательно. Это фурор! Я сейчас отнесу телефон, и вы сами сможете ее поздравить…
Мама и бабушка счастливо улыбались…
Через полминуты мы услышали, как продюсер сказал:
– Тако, дорогая, вот, возьми телефон, твоя мама звонит…
– Боже мой, и здесь она меня нашла…
Бабушка опустила глаза, у матери улыбка сползла с лица.
– Мама, ну что тебе надо? Я же сказала, что сама позвоню?!
– Но я волновалась, просто хотела узнать, как все прошло…
– Нормально прошло…
– Хочу поздравить тебя…
– Хорошо-хорошо, потом поздравишь, сейчас не могу говорить. Не слышишь, я в ресторане с друзьями…
– Ну ладно…
Мы молчали, мать сидела с «убитым» лицом, а потом сказала:
– Я не понимаю, почему она так себя ведет, ведь если бы не я, ничего этого у нее не было бы – ни концерта, ни ресторана, ни хороших друзей, наконец. На кого она похожа?!
– На тебя, – тихо сказала тетя Люба.
– На меня?! – зло крикнула дочь.
Я вжалась в кресло, пытаясь в нем раствориться.
– На меня? Да кто ты такая, чтобы мне говорить такие вещи?! Что ты вообще из себя представляешь? Только и делаешь, что малюешь свои картинки. Ни в чем не поможешь! – женщина схватила свою сумку и в бешенстве выскочила на улицу.
Я боялась пошевелиться. Тетя Люба сидела со спокойным, чуть бледнее обычного лицом.
– Теть Люба, как Вы?
– Сойдет.
– Не переживайте.
– Не переживаю.
– Тогда я пойду?
– Иди. Завтра не заставляй меня звать себя – как вернешься с работы, сразу иди сюда.
– Ладно.
В ту ночь мне не спалось, да и в соседнем окне свет горел до утра…
Рассказ
На следующий вечер я как обычно сидела в «своем» кресле, попивая чаек, позируя и рассказывая своей старшей подруге о том, как прошел рабочий день. О случившемся мы не говорили.
Незаметно прошла зима, стояли теплые весенние вечера. В помещении сидеть не хотелось, и мы с соседкой стали проводить вечера на лавочке во дворе.
Как-то раз я сказала:
– Тетя Люба, хочу у вас что-то спросить, если Вы не обидитесь.
– Не обижусь, спрашивай.
– Помните тот день, когда Ваша дочь на Вас сорвалась? – я запнулась.
Но соседка продолжала спокойно слушать.
– Что это было? Если не хотите, не отвечайте.
– Нет, почему же, просто коротко не ответишь, надо рассказывать…
– Расскажите.
– Хорошо.
Люба помолчала и начала свой рассказ:
– То, что я – русская, ты, конечно, знаешь.
– Да, но причем здесь это?
– Поймешь. Родилась я в России (женщина назвала город). Не знаю почему, но от меня отказались прямо в роддоме. Так что я оказалась сначала в доме малютки, а потом в детдоме, в котором и прожила до пятого класса. Ты знаешь, мне всегда хотелось рисовать. Если под рукой не было бумаги, я начинала разукрашивать стены и мебель детдома – за это били, в детдомах воспитатели с воспитанниками не церемонятся. Но потом какая-то комиссия решила, что я наделена талантом, и меня перевели в интернат для одаренных детей-сирот.
– Там-то было лучше?
– Да, с детдомом не сравнить. Тем более нас действительно профессионально обучали. Каждого, так сказать, в соответствии с выявленными у него способностями. Но с другой стороны, если в детском доме мы все были одинаково одинокие, в интернате настоящей сиротой оказалась только я.
– Это как?
– Ну, ко всем хоть иногда кто-то приходил. Были дети, которых навещали даже родители. Конечно, не самые лучшие родители в мире, но все же папа с мамой. К кому-то приходили тети, к кому-то – бабушки, к кому-то – друзья друзей родителей, а ко мне никогда никто не приходил. На Новый Год я всегда оставалась в интернате одна.
– Ужас.
– Да. Но всему приходит конец. После выпускного класса нас всех «распихали» по другим учебным заведениям – развивать таланты дальше. Я попала в художественное училище соседнего города.