Вдруг вьюга песней залилась, мелодией колыбельной слышится, да так, что охотникам спать захотелось. И пламя костра словно задремало, затихло и тускло тлеть стало. А вдали голубым светом залилась опушка, и навстречу задремавшим путникам вышла девушка-краса – Мара, – в наряде своём белом. Гуляет по владениям зимним и колыбельную поёт грустную – ночь баюкает. Как рукой махнёт – по рукаву кружева оживают и холодом веют, всё живое в округе снегом заволакивает, инеем осыпает и замораживает. Увидала холодная краса тусклый свет пламени от костра, обратилась вьюгою и подлетела к людям несчастным. Нависла над людьми, кружит, в лица заглядывает, а они смотрят на огонь – тусклый, замороженный. Один парень, что помоложе, очнулся от спячки, вздрогнул и только хотел дров подбросить в огонь, как Мара к нему прильнула и в лицо смотрит. Покрылись глаза юноши синей пеленой, а она очами своими тёмными прямо в душу заглядывает и тепло из него вытягивает. А остальные словно окаменели – веками моргнуть не могут, как заворожённые сидят. Холодной мглой разума людей сидящих лишила, песню поёт под мелодию стужи, так что треск стоит.

Локоны тёмные опутывают, кружева белые холодом веют, что до костей пробирает, а мороз жгучий колыбельную ноет. Всех заморозила стужа, да малышку в мешках и шкурах не заприметила. А Варвара как выскочит навстречу чародейке да как запоёт звонким голосом песню звучную на языке своём. Мара отпрянула от охотников и на ребёнка взор кинула. А Варька пуще прежнего песню заливает да ногами босыми по снегу танцует. Подпрыгивает неуклюже девочка, а сама вокруг заледенелых путников приплясывает, хворост в огонь подбрасывает. Душегубка её и снегом сыпала, и холодом заволакивала, а ей всё нипочём. Бегает малышка по снегу босиком, и только слышна непонятная песня её: «Вар, вар, вар». Разгорелось пламя костра – кружева на рукавах Мары водой капать стали, а лицо слезами талыми зашлось. Отринула ледяная царевна от пламени, а за спиной её свет утренний уже поднимается. Кончилось время холода – свет на подмену ночи настал. Взглянула с обидой на девочку колдунья, бросила кружевным рукавом своим льда осколки под ноги ребёнку в надежде заморозить её. Варвара ветку из костра горящую вытащила, по льдинкам босыми ногами бегает, перед злой владычицей огнём машет. Оставила Мара свои попытки погубить охотников и убралась восвояси, а за ней и ночь скрылась, и холод. Тепло стало от огня – отогрелись мужики, сидят и поверить не могут страхам, что ночью творились. Глядят на девочку – а она, довольная, в шкуры закуталась и уснула с улыбкой.

Недолго ходили они по лесу. По пути и дичь замёрзлую насобирали, и вышли к дому родному. А там уже иноземные купцы дочку ищут. Она им навстречу выбежала и опять на своём чужеземном языке тараторит, только и слышно: «Вар, вар, вар…». С тех пор имя Варвара на Руси бытовать стало. Нарекали именем этим дочерей славяне как оберег от сил тёмных, ведь значит имя это «защитница» в одном из языков старинных. Вот так: трещит Варюха – береги нос и ухо от мрака холодящего. А Мару с тех пор и по сей день гонять жаром стали, чучело её огнём жгут по весне, только теперь праздник тот Масленицей зовётся.

Виола

Эта история произошла очень давно, и, наверное, никто не слышал её. Настолько стары мысли внутри этого рассказа, что букв, которыми она была написана, уже не существует в помине.

Один путник возвращался домой. Почему он проделывал свой долгий путь, никогда и никто не узнает. Известно только то, что возвращался путник к своей возлюбленной и что дорога эта была долгой. Не было никого на свете, кроме этого путешественника, кто смог бы пройти этот тернистый путь. И вот, когда странник пересекал пустыню, у него закончились запасы воды – он умирал от жажды. Смертельно уставший, измождённый жарой и совершенно потерявший надежду на возвращение домой, он случайно набрёл на старый, высохший оазис. Всё вокруг было сухим и безжизненным, ничто не предвещало спасения, кроме одной маленькой лужицы среди горячих черепиц глины у самого истока реки, где рос маленький цветочек. Нежная фиалка скрывалась за небольшим скальником, который отлично защищал её от порывистого ветра и палящего солнца. Путник упал на колени и только хотел испить спасительной влаги, как единственное живое растение подняло свои листочки. Фиалка сказала, что в такую засуху без воды она зачахнет и её лепестки больше никогда не будут радоваться дню, ведь даже в забытой всеми пустыне должны царить красота и радость жизни.