– Идет консилиум врачей!

– Я тоже на консилиум, – упрямлюсь я.

– Это консилиум врачей, – удивляется женщина.

Она ухожена, стройна, на щеках симпатичные ямочки, поэтому я продолжаю спорить:

– Я врач! Кто вам сказал, что я не врач?

– Вы странный человек! – она внимательно рассматривает меня, – если вам на ту сторону, спуститесь вниз и поднимитесь по той стороне.

– Скажите, а что делают врачи на консилиуме? – готовясь идти обратно, спрашиваю я.

– Они принимают решение: делать операцию или нет. Есть тяжелобольной.

– Понятно. А если я родственник больного? Пустят?

– Нет. Чем родственник может помочь. Только врачи сделают выбор.

Я спускаюсь вниз и понимаю, что какая-то подспудная мысль из подсознания готовиться всплыть.

«На консилиум врачей, не врачам нельзя. Почему?» – спрашиваю сам себя.

«Потому что они принимают решение, делают выбор, оперировать или нет, на основе имеющихся знаний» – отвечаю сам себе.

«Так, так! Делают выбор! Делают выбор!» – стреляет в голове.

А почему в случае с больным в выборе участвуют только те, кто обладает знанием. Знаю, что найдутся тысячи, которые скажут: речь идет о жизни человека. Они несомненно правы. Если речь идет о жизни человека даже одного в выборе решений должны принимать участие только люди, знающие о чем идет речь. Как мне и сказали при консилиуме врачей.

Тогда возникает вопрос: Почему при выборе президента, депутатов и прочих выборных чиновников в выборах принимают участие все, начиная от прыщеватых юношей, кончая маразматическими стариками.

Почему?

Ведь речь идет о жизни и смерти всех людей, о будущем наших детей, о благосостоянии граждан, об отношении с соседними странами. Ведь от этого выбора зависит наше будущее. Почему, как проложить газовую трубу на улице, провести проводку в доме решают знающие люди, а выбрать президента и депутатов от которых зависит судьба целой страны решают все? Если он не может без жены выбрать себе штаны, как он будет выбирать людей, от которых зависит наша жизнь.

Я долго думал и ответа не нашел. Кто подскажет?

Разговор с маленькой девочкой:

– А где ваша воспитательница, пожилая?

– Она заболела.

– Почему?

– Дети все время кричат в садике, у нее голова болит.

– Вторая же молодая не болеет.

– А она постоянно мажет, – и показала себе на лоб, щеки, глаза – поэтому не болеет.

– Красится?

– Да.

– Абдурахман, я ничего не понял, я что тут кукурузу охраняю? – я был возмущён, – ты почему ему вперёд меня отпускаешь?

– Видади, одну минутку, – он виновато улыбнулся, – у него тут немножко…

– Ну и что? Я на минуту отошёл, а ты его вперёд пускаешь!

Он промолчал и рассчитал стильно одетого молодого человека. Тот извинился, ушёл, а Абдурахман сказал:

– Понимаешь Видади, он же пижон!

– Не понял!

– Ты понимаешь, у него все такое: я вас прошу, будьте любезны, я вам благодарен, а я не могу отказать при таком обращении. И посмотри, как он одет…

– И при чем пижон?

– Я таких называю пижонами…

– Пижон не пижон, но вперёд меня ушёл!

Сижу в МФЦ, жду очереди. Рядом сидит женщина, поглядывая на двери. Подходит мужчина, видно муж.

Женщина тихо шипит на него:

– Ты чего в этой куртке и старых штанах приперся. Стыдно ведь перед людьми.

– Не стыдись! Я вчера здесь был и все они видели и знают, что у меня есть новая куртка и брюки.

Вчера неумышленно подслушал чужой разговор. Случилось это в кафе, где я обедал. Пока я в ожидании лагмана уминал салат «неженка» сзади, попросив меня подвинуться, расположились трое. Две женщины и мужчина. Женщины, видно приезжие, сильно окали и говорили непривычно громко. Начало разговора я упустил, уткнувшись в трубку. Навострил уши, когда одна из женщин сказала: